Золушки при делах  - читать онлайн книгу. Автор: Лесса Каури cтр.№ 34

– Своих детей ей надо, – так тихо, что слышно было только шуту, сказал Его Величество, – напомни мне поговорить с Колеем на эту тему! Ян, дуй в магистрат, пусть поднимут городскую стражу для поиска оборотня. И строго-настрого накажи, чтобы не пугали!

Едва успевший отдышаться после поисков дуба секретарь кивнул и стрелой унесся прочь.

Оридану пришлось увести с площади. У нее все валилось из рук, а слезы постоянно капали, заливая кружева.

С наступлением ночи новостей не появилось. Вестах Золвен из Гончих Псов, приведенный Весем из университета, вначале уверенно встал на след, но затем потерял его – Саник несколько раз пересекал рыночные площади, на которых след легко терялся среди других. Оридана отказалась от ужина, выгнала прислугу, поругалась с дядей и плакала в своих покоях, представляя страшные картины того, что может поджидать ребенка на улице. Самым страшным из представлявшегося принцессе, выросшей в тепличных условиях, были голод и темнота. Ей казалось, город, как пресловутые дворцовые часы с океанским творцом, за трезубец которого она зацепилась в детстве, затягивает Саника в свое жерло с целью перемолоть его тонкие косточки. Пожалуй, впервые в жизни с тех самых пор, как была ребенком, она испытывала настоящий, выворачивающий душу страх. Принцесса не переживала так, даже направляясь в Ласурию для знакомства с принцем. Тогда официальный протокол лишь слегка волновал ее мысли, вовсе не занимая места в сердце, а маленький коричневый щен с белой кисточкой на хвосте, кажется, занял его целиком!

После ужина в покои Ориданы тихо зашла Бруни, устроилась рядом с лежащей на кровати принцессой и молча обняла, гладя по голове, как маленькую. Ей ли было не знать этого отчаяния – отчаяния потери любимого существа, без которого сердце отказывается ворочаться в груди, а глаза – смотреть вокруг. И все застилает серой-серой дымкой, и ты теряешь в ней себя, испытывая бесконечную выматывающую душевную боль.

– Вы быть правы… Саник не игрушка! Он живое, умное! – всхлипывая, заговорила Оридана. – Я плохая для него! Но хочу быть хорошей… мамой! Как сделать?

Бруни невольно положила ладонь себе на живот, и тот отозвался легким толчком. Как быть хорошей мамой? Она в последнее время тоже часто задавала себе этот вопрос.

– Наверное, любить, – ответила она, – просто любить и… терпеть. Нам для детей нужно терпение, а им от нас – любовь. Вот и весь секрет.

– Ох… – прошептала принцесса и заплакала горше прежнего.

В дверь постучали.

– Никого не принимать! – всхлипнула Оридана, однако створки уже открылись, впуская Его Высочество принца Колея.

Бруни поспешно встала и отошла к окну, сомневаясь, стоит ли оставлять принцессу в таком состоянии наедине с ее непредсказуемым супругом.

Колей, подойдя к кровати, поклонился Оридане. Та отвернулась.

– Я зашел сказать, как сожалею о вашей пропаже, моя дорогая, – покосившись на Бруни и явно подражая отцу, сказал он, – но верю, что мальчишка найдется. И еще хочу сообщить вам, что не буду возражать против вашего опекунства над ним.

Он пошел прочь из комнаты, однако на пороге оглянулся, встретился глазами с Бруни. В ее взгляде было недоверие, в его – вызов.

– Хочу, чтобы вы знали… – снова посмотрев на жену, произнес принц и вышел.

Оридана затихла – то ли устала плакать, то ли была сильно удивлена.

Бруни выглянула в окно и вдруг увидела под разлапистыми яблонями, что окружали аптекарский огород мэтра Жужина, мерцающий огонек. Как будто некто, стоя там, то закрывал, то открывал дверцу потайного фонаря. В сердце толкнулась надежда.

– Я сейчас вернусь! – воскликнула она и выбежала из комнаты, мимо изумленных гвардейцев в голубых мундирах колеевского полка, охраняющих вход в покои гаракенки, по пустынным коридорам, полным теней, сквозняков и редкого света магических светильников.

На улице было прохладно, однако Бруни бросило в жар, когда она, подойдя к яблоне, увидела фигуру в темном плаще с капюшоном.

– Приятно иметь дело с умной женщиной, – скидывая капюшон и улыбаясь, сказал Григо Хризопраз, протягивая ей скулящий комочек с белой кисточкой на хвосте. – Держите вашу пропажу! Скажете, сам пришел.

Бруни прижала к себе сжавшееся тельце. Оборотень поглядел на нее круглыми глазами, в которых плескалась тоска. Он был испуган, голоден и устал, однако самым страшным оказалось одиночество, возможность отвыкнуть от которого ему подарила смешная и резкая принцесса из Гаракена.

– Пресвятые тапочки, вы нашли его! – засмеялась Бруни, прижимая щена к себе. – Григо, дайте я вас поцелую!

– Если нас увидят – сплетен не оберетесь, – пробурчал довольный дракон, – хорошо спрятался шельмец, пришлось сделать пару кругов над городом, чтобы найти его! С высоты видно лучше!

Ее Высочество звонко чмокнула секретаря в щеку и побежала прочь, стараясь дышать ровнее.

Вбежав в покои принцессы, ощутила, как шевельнулся у нее под рукой хвостик – туда-сюда. Тихо положила щенка рядом с Ориданой. Та приподнялась, зрачки ее казались огромными на бледном лице. Молча прижала к себе грязного оборотня, молча ткнулась лбом в его лобастую голову. Саник скулил и пытался лизнуть ее в нос…

В эту ночь Бруни не могла заснуть до рассвета. Слушая ровное дыхание спящего мужа, ворочалась с боку на бок, поглаживая живот и ощущая невольный страх за еще не родившегося ребенка. Как защитить его от жестокости мира и обид? От собственной глупости? От несправедливых людей и человеческой подлости? Как уберечь родной комочек, бьющийся, словно второе сердце, дарящий ощущение целого мира внутри себя?

Так и не уснув, она встала, самостоятельно оделась и прокралась в покои Ориданы. Гвардейцы в голубых мундирах отдали караул бесшумно, переглянувшись, улыбнулись друг другу.

Бруни проскользнула в комнату принцессы и остановилась у кровати. На ней спали в обнимку Оридана и худенький мальчуган со светло-каштановыми, почти рыжими, никогда не стриженными локонами.

* * *

День тянулся невыносимо долго. Мысли Йожевижа постоянно утекали в футляр, и он с трудом ловил их, пытаясь концентрироваться на работе. Когда мастер попрощался и ушел, Йож не загасил очаг. Смотрел на мерцающие в темноте уголья. Потом медленно протянул над ними заскорузлую ладонь. Жар ожег. Завоняло паленой кожей, но гном, стиснув зубы, терпел. Боль – единственное, что может отрезвить уважающего себя мастера, неминуемо впадающего в пучину отчаяния!

Боль действительно помогла, вернув мыслям ясность. Йож отдернул вздувающуюся пузырями ладонь. Будет Виньо работа – исцелять собственного мужа. Что бы там ни находилось в футляре, он от жены не откажется и от себя не отпустит!

По дороге домой гном зашел в лавку и купил ее любимые баблио с подосиновиками. Сверху покрашенные яркой оранжевой глазурью, они и сами напоминали грибные шляпки. Йожевиж шел домой, с наслаждением вдыхая весенние запахи и разглядывая запестревшие цветами газоны, и чувствовал себя как осужденный на последней прогулке. И оттого каждый звук, картинка или запах западали в самое сердце, чтобы остаться там навсегда.