Паутина долга - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Иванова cтр.№ 26

— Сегодня я поставлю на кон самое дорогое, что могу вам подарить!

Он извлёк из кошеля и поднял высоко над головой уже знакомую мне пластинку опала в рамке чернёного серебра. Раздались присвистывания и восторженные вздохи: народ явно не ожидал такой щедрости от хозяина заведения.

— Больше того: и завтра, и послезавтра Большая Игра продолжится! А сегодня... Все вы при входе, сдавая плащи, получили бляшки. Посмотрите на них. Те, у кого буквы на бляшках выкрашены в красное, вступят в Игру сегодня!

Счастливчиков оказалось примерно треть от присутствующих, чуть меньше, чем букв в алфавите — девятнадцать человек разного возраста, хорошо хоть, одного пола. Впрочем, в зале вообще не было видно женщин, потому что hevary предпочитают забавы с цветными картинками, а не с кубиками костей.

По знаку heve Майса столы были освобождены, те, кому не повезло с бляшками, заняли места зрителей, а все остальные, в том числе и я — с глупой улыбкой на лице и полуопустошённой кружкой эля в руке, расселись по местам и приготовились слушать правила игры, которые взялся разъяснять лично хозяин «Перевала».

— Истинная удача должна приходить не замысловатыми путями, а прямо и просто, потому для определения победителя я выбрал всем вам знакомую и понятную игру: «Свинью».

Точно, игра понятная и простенькая до безобразия. Проще только «Больше-меньше». Но действо достаточно продолжительное и исключающее случайную победу. А правила таковы: берётся одна-единственная кость, но каждая её грань имеет свой вес. Побеждает тот, кто выбросит необходимое количество раз тот или иной знак на игральной кости. Например... Нет, сначала нужно обратиться к истории.

Игра в кости появилась так давно, что никто не помнит имени её создателя. Впрочем, некоторые свято верят: сие развлечение ниспослано нам богами то ли в наказание, то ли в награду, и возможно, они недалеки от истины. Доподлинно известно лишь, что первые кости стучали по плитам храмов, а жрецы использовали их для толкования божьей воли или, точнее, для подмены её своими измышлениями. Создавший кубики с нанесёнными на грани рунами вряд ли предполагал, что его детище переродится в народную забаву, потому что вкладывал совсем иной смысл в чередование разноцветных рисунков.

Senh — Anh — Dieh — Rieh — Inh — Аnuh. Чёрный — белый — красный — синий — зелёный — золотой. «Лишь сила жизни способна вывести из тьмы духа на свет мира» — такая заповедь прописана на гранях игральной кости. И в этих словах больше смысла, чем может показаться даже на первый взгляд.

Дух, душа темны, потому что скрыты внутри телесной оболочки, но скрыты не только и не столько плотью, сколько стенами страха, мешающего выйти на свет, стать одним целым с миром вне нас и тем самым вкусить настоящую жизнь. А до поры, пока мы прячемся от обжигающих лучей истины в своих укромных домах, мир дробится на песчинки, и хаос разрастается всё больше и больше... Я тоже до недавнего времени прятался. Прятался изо всех доступных мне сил, но, как выяснилось, делал это зря: жизнь всё равно добилась своего. Взяла меня за шкирку и вытащила из тени на солнце. Хорошо ещё, ожоги были не так страшны, как могли оказаться: ничего не стоит сгореть дотла, когда твой мир переворачивается с ног на голову...

Так вот, самая слабая грань — Senh, полночь. Самая сильная, соответственно, Аnuh, полдень. Победа придёт к тому, кто выбросит пять раз золочёную грань. Но можно подбираться к выигрышу и другим путями: десять раз разжиться зелёной Inh, пятнадцать раз — синей Rieh, двадцать раз — красной Dieh или двадцать пять раз — белой Anh. Как говорится, кидай — не хочу. Но если выбросишь чёрную Senh, все твои старания идут псу под хвост и приходится начинать сначала.

У каждого стола поставили выкрашенную чёрной краской и расчерченную на троих (а у одного — на четверых) человек деревянную доску, и глашатаи игры приготовились ставить меловые отметки в нужных графах или же напротив, стирать все набранные результаты. Служки вынесли каждой компании игроков по одной кости и стаканчику: хочешь, бросай пальцами, хочешь, «взбалтывай». Heve Майс подал сигнал, и игра началась.

Случайность встречи

Существует для людей,

Но не для судьбы.

Разумеется, я добрался до последней партии. Да и как посмел бы не добраться? С таким-то призом на кону... Двигался ни шатко, ни валко: пару раз выбросил Senh, и принимался играть с нуля, пару раз «совершенно случайно» с ходу обзавёлся тремя Аnuh, а потом осторожничал и пропускал броски, когда не был уверен в собственных силах, в общем, вёл себя, как самый обычный игрок. С той лишь разницей, что едва мог удержать взгляд на гранях кости, потому что постоянно прихлёбывал из кружки, за наполненностью которой чутко следили подручные хозяина «Перевала».

Впрочем, мне не нужно было стараться и напрягать внимание: весь зал заворожённо следил за ходом игры, особенно, когда осталось лишь двое. Я и совсем молодой парнишка, одетый не вычурно, но и не бедно, а с некоторой претензией на изящество. Каждый бросок он совершал, как последний, и так переживал за результат, что высокие скулы узкого лица почти не расслаблялись. А вот его противник...

Чего я только не вытворял! К примеру, с завидной регулярностью ронял кость на пол. Разумеется, она норовила укатиться под стол, а то и под ноги зрителям. Я отправлялся следом, и меня либо дружно вытаскивали из переплетения деревянных ножек (в которых так легко запутаться, чтоб вы знали), либо общими усилиями извлекали из толпы. Точнее, из-под толпы. Сочувствующие неоднократно предлагали принести другую кость, но я категорически отказывался, заявляя, что она — «моя любимая» и «моя счастливая», попеременно жаловался на судьбу и возносил хвалу богам, задрёмывал (и тогда меня приходилось будить), ругался, порывался полезть в драку с кем-то, кто «косо на меня посмотрел», то бишь, хотел сглазить мою удачу... Давно так не веселился. С самых студенческих времён. И очень жалел, что Локка не видит: уж она оценила бы мой спектакль по достоинству. Потому что прекрасно знает: я никогда не напиваюсь до безобразия. И тому имеются веские, но не вовсе обязательные для обнародования причины.

В последнем круге бросков я оттягивал победу так долго, как только мог. Постоянно выбрасывал Dieh и Anh, ввергая глашатая в полнейшую безысходность, потому что он, бедный, под конец бурного вечера не был расположен производить долгие подсчёты. Противник злился, наблюдая за моими чудачествами, но с другой стороны, эти «безобразия» оставляли ему надежду на победу. Беспочвенную надежду, разумеется: уловив недовольную мину на лице heve Майса, я решил заканчивать, и, взглянув на доску с результатами, глубокомысленно заявил: «Хорошенького понемножку!» В самом деле, нужно было «немножко»: всё одна Anh. Её я и выбросил, но о моём выигрыше узнали не сразу, потому что вылетевшая из пальцев кость ударилась о бортик стола, оттолкнулась от него, перелетела через и покатилась по полу. Глашатай тут же велел всем «замереть» и самолично пополз искать беглянку. А когда нашёл, облегчённо заявил: «Игра окончена!».