Кость бледная  - читать онлайн книгу. Автор: Рональд Малфи cтр.№ 59

* * *

Прохладная рука на его горящем лбу:

– Все в порядке. С тобой все в порядке.

* * *

Он очнулся среди тусклого оранжевого света, плывшего в кромешном мраке.

Чувствительность медленно возвращалась к его рукам и ногам, к его пальцам. Тело казалось подушечкой для иголок. Во лбу пульсировало дрожащее сердцебиение, при каждом ударе яркий свет вспыхивал под его веками, ритм, казалось, растягивал череп в разные стороны, будто его кости были сделаны из резины. И хотя эти ощущения были весьма реальны, Пол не был уверен, проснулся он или застрял посреди какого-то панического, иррационального забытья. Потребовалось усилие, чтобы повернуть голову. От этого стук в черепе превратился в непрекращающийся грохот молота, от которого заныли зубы.

Он сфокусировался на оранжевом мерцании посреди этой темноты вокруг – на крошечном солнце, истекавшем, точно кровью, своей энергией в пространство. Исходившие от него полосы света выцветали до бледно-желтого, прежде чем их совсем поглощал мрак.

Эрин Шарма была здесь, хотя Пол не мог ее видеть. Она стояла чуть в отдалении от ослепительного оранжевого солнца, ее тело превратилось в живое отсутствие света. А иногда она сама была солнцем, и это почему-то утешало. Когда Пол смотрел на нее, то видел, что Эрин пытается что-то сказать ему, но не слышал ее. Ее губы шевелились, но слова не вылетали наружу. Что бы она ни говорила, он этого не воспринимал. На каком-то глубоком духовном уровне его тревожила эта потеря, поскольку он верил: то, что она говорила, было важно. Это было предупреждение.

Он уже не плавал в космосе. Эрин Шарма не было. Он лежал на чем-то ровном и упругом. Пол провел рукой и почувствовал эластичное покрывало, которое было колким и пористым. Как губка. Он приподнял уголок «губки» и нащупал под ней грубые деревянные доски. Его рука задрожала.

Когда зрение Пола прояснилось, горящее оранжевое солнце на самом деле оказалось тлеющими углями в печи. А когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел, что находится в комнате с грубым деревянным полом из кривых растрескавшихся досок. Угли тлели в толстопузой печке посреди комнаты, чугунная решетка была распахнута. Он почувствовал запах огня… А за ним еще один – густой и зловонный, словно от немытого тела. Едкий, как от разлитых химикатов.

Ему открывались все новые и новые детали. Он лежал в комнате ненамного большей, чем сарай для инструментов. Тонкие острия лунных лучей проскальзывали в щели и трещины и утыкались в дыры от сучков на противоположной стене комнаты, создавая полосатый узор чередующихся света и тени на прогибающихся половицах и по углам, куда не доходили отблески печки. Виднелась дверь в обрамлении лунного сияния, но окон не было.

Он запрокинул голову и почувствовал, что доски под ним обиты шелковистым мехом. Пола мучил вопрос, спит он или нет. Мгновение спустя он различил стоящие в ряд у стены фигуры. Они не столько напугали его, сколько всерьез озадачили. Через секунду он понял, что это просто тяжелые шерстяные пальто, свисающие с вбитых гвоздей. Он попытался сесть, но его скрутило от тошноты и спазмов в животе. Он повернулся на бок; он мыслил достаточно ясно, чтобы понимать – он не хочет захлебнуться в собственной блевотине. Наружу вырывались лишь сухие рвотные позывы, мучительные стоны, напоминавшие нестройные отрывистые крики морского льва. Разгоряченное лихорадкой дыхание расцветало в холодном воздухе комнаты огромными магнолиями пара. Он сам себя не слышал. Словно кто-то набил его уши ватой. Перед ним проступила фигура. Размытая.

– Ты меня слышишь? Ты слышишь мой голос?

Он не был уверен, ответил он человеку или нет. Веки его сомкнулись, и вот перед ним снова тот волшебный сад в просветах ограды. Мультяшные зверушки Диснея скачут по зеленым лужайкам. Птицы поют, словно ангельские трубы. И будто по щелчку, он снова отключился.

* * *

А затем он оказался снаружи, на снегу, и дрожал от холода. Его лицо онемело, слезы бриллиантами застыли в уголках глаз. За деревьями и полукругом заснеженных холмов пастельной лентой прорывался рассвет. Пол опустил глаза и увидел перед собой цепочку следов в снегу, которые уходили вперед. Он заморгал и понял, что прошел по этим следам до самого края скалистого уступа. Заглянул вниз, отпечатки ног продолжались и там. Они вели прямиком к склону и исчезли в зияющем черном провале. Он был похож на рот. Или на единственный глаз.

Пол вглядывался в него невыносимо долго, все тело онемело, заледеневшие слезы в уголках глаз пронзали кожу каждый раз, когда он моргал. Резали до крови.

Там, внизу стояла фигура. Мальчик с овечьей головой. Мертвые черные глаза пристально смотрели на него. Отпечатки на снегу вокруг существа были маленькие, круглые. Следы копыт.

– Нет, – произнес очень близко чей-то голос.

Пол почувствовал, как сильная рука схватила его за предплечье. Появилось ощущение, что его тянут – тащат – назад. Он закрыл глаза и не слышал больше ничего, кроме скрипа шагов по утоптанному снегу. Ничего, кроме стука собственных зубов.

Когда он открыл глаза, то снова увидел крошечное солнце. Возможно, он улыбнулся. По крайней мере теперь ему было тепло. Хотя бы немного.

* * *

– Все в порядке. С тобой все в порядке. Останься со мной еще на секунду, Пол.

Он почувствовал, как что-то коснулось губ. Холодное. Влажное. Он не столько пил, сколько открывал рот, позволяя блестящей струе воды прожечь ледяную дорожку по его раскаленному, пережатому горлу. Он поперхнулся. Закашлялся. Из глаз брызнул фейерверк. Звук его криков раскидал диснеевских зверюшек, словно кегли в боулинге.

– Пей медленно, – произнес голос.

Воздух с шипением выходил из легких. Полу казалось, что его тело сдувается. Он подумал, что, наверное, мог бы открыть глаза и сесть – он мог бы использовать эти горящие угли в печи, как якорь, который не даст комнате вращаться, – но едва эта мысль появилась, как он почувствовал, что сознание снова погружается в темное и бездонное море.

* * *

Крошечное оранжевое солнце опять возвратилось. Он жил внутри него. Оставался там, в тепле и безопасности. Это было лучше сада. Это были объятия матери.

Пол бесконечно долго смотрел в одну точку, прежде чем сообразил, что не спит. В голове все еще играла симфония, но он обнаружил, что теперь лучше контролирует свою моторику. Он поднял к лицу ладонь. Согнул пальцы. Почувствовал зловещее онемение с тыльной стороны ладони и тупую боль чуть ниже. Суставы задеревенели. Рану на ладони закрывали два пластыря крест-накрест.

Он сел, словно человек, вышедший из комы. Кругом все еще была темная комната с горящим солнцем в центре, поэтому он продолжал смотреть на тлеющие оранжевые угли, чтобы сохранять равновесие. Ему удалось замереть в сидячем положении, упершись головой в обитую мехом стену. Странные маленькие безделушки, которых было не различить в свете очага, свисали с потолочных балок. «О боже, боже, боже, мои ноги…» Он свесил ноги с края импровизированной кровати и опустил их на пол. Ботинок не было, но ступни были обмотаны чем-то настолько теплым, что вспотели. Пол осознал, что все его тело – один сплошной парадокс: одновременно потное и дрожащее; зудящее, но одеревеневшее; разбухшее, но истощенное.