Внезапно в дверь стучат - читать онлайн книгу. Автор: Этгар Керет cтр.№ 2

— Говнюк позвонит в полицию, — говорит опросчик шведу. — Он что думает, нас пальцем сделали?

— Ну давай уже, всего одну — и мы пошли, — ноет курьер. — Короткую. Не жмись. Тяжелое время. Безработица, теракты, иранцы. Люди жаждут чего-нибудь Иного. Что, по-твоему, довело нас, вполне нормативных людей, до этой точки, до твоего порога? Отчаяние, чувак, отчаяние.

Я киваю и начинаю заново:

— Четверо сидят в комнате. Жарко. Скучно. Кондиционер не работает. Один из них просит рассказ. Второй и третий присоединяются…

— Это не рассказ, — сердится опросчик. — Это отчет. Это ровно то, что сейчас произошло. Ровно то, от чего мы бежим. Не надо вот так вываливать на нас реальность, как будто ты мусоровоз. Задействуй воображение, брат, выдумывай, плыви по течению, уносись в заоблачные дали.

Я начинаю заново:

— Один человек сидит в комнате. Ему одиноко. Он писатель. Он хочет написать рассказ. Свой предыдущий рассказ он написал очень давно, он соскучился по рассказам. Соскучился по чувству, которое возникает, когда создаешь что-нибудь из чего-нибудь. Именно: что-нибудь из чего-нибудь. «Что-нибудь из ничего» — это когда ты просто все сочинил. Не стоит того и большого ума не требует. А вот «что-нибудь из чего-нибудь» — это когда ты обнаруживаешь то, что всегда существовало внутри тебя, обнаруживаешь его в ходе никогда еще не происходивших событий. Человек решает написать рассказ именно про это. Не про государственную ситуацию и не про общественную. Он решает написать рассказ про человеческую ситуацию. Про человеческую ситуацию — какой он видит ее в этот момент. Но рассказ не приходит ему в голову. Потому что человеческая ситуация, какой он видит ее в этот момент, видимо, не заслуживает рассказа. Он уже собирается сдаться, и тут внезапно…

— Я тебя предупредил, — перебивает меня швед. — Никакого стука в дверь.

— Я обязан, — настаиваю я. — Без стука в дверь не будет никакого рассказа.

— Позволь ему, — мягко говорит курьер. — Попусти немножко. Хочет стук в дверь? Пусть будет стук в дверь. Лишь бы рассказ уже пришел.

Свою первую ложь Роби сочинил, когда ему было семь. Мама дала ему старую помятую купюру и попросила сходить в лавочку за пачкой длинного «Кента». Роби потратил деньги на мороженое. Монетки, полученные на сдачу, он спрятал под большим белым камнем на заднем дворе, а когда вернулся домой, сказал маме, что страшный рыжий мальчик без одного переднего зуба остановил его на улице, дал пощечину и забрал купюру. Мама поверила. С тех пор Роби лгал не переставая. В старших классах он поехал в Эйлат и почти неделю валялся на пляже — но сперва продал завучу байку про больную раком тетю в Беэр-Шеве. Когда Роби служил в армии, воображаемая тетя ослепла и помогла Роби выбраться из передряги с самовольной отлучкой — обошлось без гауптвахты и даже без наряда вне очереди. На работе он однажды оправдался за двухчасовое опоздание тем, что якобы нашел у дороги сбитую машиной овчарку и отвез к ветеринару. Он солгал, что собака осталась парализованной на две ноги, и ложь прокатила на ура. Много разной лжи довелось Роби Альгарбали насочинять за свою жизнь. Лжи хромой и больной, лжи и злой, и дурной, лжи кривой и косой, лжи в пиджаках и лжи с усами. Лжи, которую он сочинял в одно мгновение, не думая, что когда-нибудь ему придется снова с ней повстречаться.

Сначала был сон. Короткий и не очень понятный сон про его покойную маму. Во сне они сидели вдвоем на циновке посреди белого, лишенного деталей пространства, которое как будто нигде не начиналось и не заканчивалось. Рядом на белой бесконечности стоял старый торговый автомат: прозрачный верх, прорезь для монетки, крутанул и получил шарик жвачки. Мама Роби сказала, что этот загробный мир уже начал ее доставать, потому что люди тут хорошие, но сигарет нет. Не только сигарет — кофе нет, «Решет Бет» ^[3] нет, ничего нет.

— Ты должен помочь мне, Роби, — сказала мама. — Ты должен купить мне жвачку. Я тебя вырастила, сын. Все эти годы всё тебе давала и ничего не просила. Но сейчас пришло время кое-что вернуть твоей старой матери. Купи мне шарик жвачки. Красный, если можно. Но если выпадет синий — тоже ничего.

И вот во сне Роби шарил по карманам, искал монетку и не находил.

— У меня нету, мама, — плача говорил он, — у меня нет монеток, я обыскал все карманы.

Для человека, который никогда не плачет в реальной жизни, плакать во сне было странно.

— А под камнем ты искал? — спросила мама и обхватила его ладонь своей. — Может, они еще там?

И тут он проснулся. Была суббота, пять утра, снаружи еще темно. Роби обнаружил, что сел в машину и едет туда, где вырос. Субботнее утро, машин нет, дорога заняла меньше двадцати минут. На первом этаже, где раньше была продуктовая лавочка Плискина, теперь открылся магазин «Все за доллар», а рядом вместо обувного магазина теперь было отделение мобильного оператора, и реклама в витрине обещала такие акции по апгрейду телефонов, как будто завтра наступит конец света. Но сам дом остался прежним. Они съехали отсюда больше двадцати лет назад, а его даже не покрасили. И двор остался прежним: чуть-чуть цветов, кран, ржавый счетчик воды, тьма-тьмущая сорняков. А в углу двора, возле сушилки для белья, которую каждый год превращали в сукку, лежит себе белый камень.

Роби стоял на заднем дворе дома, где вырос, в толстой зимней куртке, держал большой пластмассовый фонарик и чувствовал себя странно. Пять тридцать утра, суббота. Если, скажем, выйдет какая из соседок — что он ей скажет? Покойная мама явилась мне во сне и попросила купить ей шарик жвачки, поэтому я приехал сюда искать монетки? И странно было, что камень все еще на месте после стольких лет. Но если задуматься, не то чтобы камни сами по себе снимались с места. Роби приподнял камень не без опаски, словно под камнем мог прятаться скорпион. Но под камнем не было ни скорпиона, ни змеи, ни монеток по одной лире — только дыра диаметром с дыню, откуда струился свет. Роби попытался заглянуть в дыру, но его ослепил свет. Роби помедлил секунду, а потом сунул руку в дыру — всю руку, до самого плеча. Он распластался по земле и силился что-нибудь нащупать. Но у дыры не было дна, а все, что удалось нащупать, под пальцами было как холодный металл. Как рукоятка. Рукоятка торгового автомата. Роби крутанул рукоятку изо всех сил и почувствовал, как поддается механизм. Теперь настал момент, когда круглой жвачке пора выкатиться наружу; проделать весь путь от металлических внутренностей автомата до ладони взволнованного нетерпеливого ребенка. Теперь настал момент, когда все это должно было произойти. Но не произошло. Едва докрутив рукоятку автомата, Роби оказался здесь.

«Здесь» было другое, но тоже знакомое место. Место из сна про маму. Совершенно белое, без стен, без пола, без потолка, без солнца. Только белизна и автомат по продаже жвачек. Автомат по продаже жвачек и низенький, уродливый рыжий мальчик, которого Роби с первого взгляда как-то не заметил. И не успел он улыбнуться мальчику и что-нибудь сказать, тот с размаху двинул его по ноге так, что Роби рухнул на колени. Теперь, когда Роби стоял на коленях и охал от боли, он и мальчик оказались почти одного роста. Рыжий смотрел Роби в глаза, и хотя Роби знал, что они никогда прежде не встречались, было в этом мальчике что-то знакомое.