Развесистая клюква Голливуда - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 54

— С ума сошел! — подскочила я. — Сколько в Москве Алексеев Николаевичей!

Ваня пистально посмотрел мне в глаза.

— Ты слушай дальше. Знаешь, почему тетя Таня рассказала нам правду о бабушке? В тот день она включила телевизор, а там показывали сюжет о гостинице «Кошмар».

— Ну было такое, — подтвердила я, — мы сами его смотрели. Целых семь минут!

Иван положил ногу на ногу.

— У нас видик записывает программы. Тетя Таня ставит его на таймер, а вечером в свободное время смотрит. Когда мы домой вернулись, она нам репортаж прокрутила и все-все пояснила. Картины в вашей столовой — Петера Теренца, это те самые полотна, которые он отдал Кристине, когда та убегала из Германии.

— Ошибаешься! — решительно ответила я.

Ваня чуть сдвинул брови.

— Нет. У Тани есть блокнот с эскизами. Мы сто раз смотрели репортаж, сравнивали картины с рисунками в черновиках… Это они. И внизу на страницах Петер написал: «Подарены К. и А. в день нашего расставания».

— Ну и что? — уперлась я. — Ладно, пусть жених обокрал Кристи, но он потом продал картины моему деду или кому-то другому, а тот уже отдал мазню мужу Белки.

— Жениха звали Алексей Николаевич, точно так же, как и твоего деда. Странное совпадение, — скривился Ваня.

— Круто! Ты Иван, следовательно, должен быть наказан за избиение своей супруги Нинки, — заявила я.

— У меня нет жены! — удивился собеседник. — И я не распускаю рук. Никогда не ударю женщину.

— Ну как же! — заерничала я. — Ты же Ваня! А в деревне Караваевка, она тут рядом, живет Иван, который лупит Нинку.

— Идиотизм! — рассердился гость. — Сколько вокруг Иванов!

— Алексеев Николаевичей не меньше, — парировала я. — Кристина сообщила дочери фамилию своего спасителя?

— Нет, — покачал головой Ваня, — никогда ее не упоминала, не хотела, чтобы Таня искала биологического отца.

Я потянулась.

— Спасибо за интересный рассказ, люблю семейные саги, но лучше бы мне выспаться. Ни малейшего отношения ваш фамильный подлец не имеет к моему замечательному дедушке, который обожал Белку.

— У твоей бабушки есть жемчужная нить? — вдруг спросил Ваня. — Белые и черные камушки, между ними золотые пластинки с выгравированным и покрытым ярко-голубой эмалью вензелем «u»?

— Предположим, — осторожно ответила я.

— Да точно есть! — вздохнул Иван. — Изабелла Константиновна в ней по телевизору красовалась. Она эту вещь от мужа получила, он ей приволок, небось врал, что купил задорого!

— Вот и нет! — возразила я. — Нить взаправду досталась бабуле от супруга, но это семейная реликвия. Мать Алексея звали Ириной, жемчуг ей подарил отец в день свадьбы. Отсюда и вензель на пластинках.

Ваня вынул из кармана тоненькую книжечку, которую я сначала приняла за паспорт. Но парень открыл обложку, и стало понятно: внутри лежат несколько фотографий.

Иван протянул мне один снимок:

— Смотри.

Я постаралась сохранить спокойствие. На явно сделанной в студии карточке была молодая девушка, которая легко сошла бы за уроженку Иванова, Рязани, Тулы или других исконно российских городов: светлые волосы, голубые глаза, чуть вздернутый нос.

— Это Кристина Петровна, — сказал Ваня, — в тот день, когда она решила запечатлеть на память украшения. Посмотри внимательно, что висит у Кристи на шее.

Я сделала глотательное движение и увидела жемчужные бусы с золотыми вставками.

Но парень не замолкал.

— Буква «u» не начало имени Ирина, это из латинского алфавита. Пишется «u», в немецком читается как…

— У, — пробормотала я, — не Ирина, а Уна.

— Точно, — выдохнул Ваня. — Кстати, как звали мать Алексея Николаевича, неизвестно. Его младенцем подбросили на порог монастырского приюта, где Варбакас воспитывался до десяти лет. Потом он попал в детдом, получил профессию портного, устроился на работу и очень рано женился.

— А ты откуда знаешь? — подскочила я. — Белка говорит, что дед до того, как встретил ее, никогда не регистрировал брак. Считал себя слишком молодым для семейных отношений, а потом началась война.

Ваня покачал головой.

— Алексею Николаевичу мог бы позавидовать барон Мюнхгаузен. Хотя нет, неправильно. Мюнхгаузен лгал из любви к искусству, а Алексей получал от вранья выгоду. В тысяча девятьсот двадцать пятом году, в возрасте восемнадцати лет, он оформил брак с некоей Эстер Варбакас, хозяйкой швейного ателье. Что у тебя по истории?

— Ну, пятерка, — неохотно ответила я.

— Тогда ты должна знать, что в начале двадцатых годов прошлого века Владимир Ленин сообразил: вау, из-за революции в России голод, разруха, надо как-то спасать экономику, и предложил новую экономическую политику, сокращенно НЭП.

— Можешь не демонстрировать свою образованность, — остановила я студента, — у меня зачет по советской истории. В России разрешили мелкий частный бизнес. Очень логично. Сначала «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!». Да только начали строить то же самое. Богатых купцов убили, на их место встали нищие, не умеющие торговать, кулаков в деревнях расстреляли. А кто на селе был голодным-безлошадным? Пьяный да ленивый.

— Давай не лезть в политику, — поморщился Иван, — Эстер Варбакас на момент свадьбы исполнилось тридцать пять, думаю, ей пришелся по душе юный Леша, а тот взял фамилию жены и стал управлять ателье так хорошо, что получал немалые деньги. Но потом НЭП признали ошибкой, ателье закрылось. Алексею пришлось работать простым портным.

— Почему он взял фамилию жены? — удивилась я.

Ваня усмехнулся.

— В приюте монашки назвали парня Алексей Найденкин. Наверное, «Варбакас» показалось ему красивее.

— Ты рылся в архивах? — с недоверием спросила я.

— Мы рылись, — уточнил Иван, — идею выдвинул Миша, сказал: «Надо раскопать все про эту хозяйку гостиницы, понять, откуда у нее драгоценность Кристи». Мы начали разматывать клубок и сразу обратили внимание, что она вдова Алексея Николаевича Варбакаса. Имя и отчество совпали с данными того офицера. Стали изучать его биографию, и тут открылась масса интересного. Эстер Варбакас — этническая немка, по-русски она говорила плохо, молодому мужу пришлось освоить в полном объеме германскую мову, что он и сделал. Эстер очень удачно умерла в тридцать восьмом году. Неизвестно, что случилось бы с ней и мужем, дотяни тетка до начала войны.

— Ого, сколько они вместе прожили! — воскликнула я. — А дети у них были?

— Нет, — ответил Иван. — Потом Алексея призвали на фронт, он благодаря свободному владению немецким служил при штабе переводчиком. Часть, к которой был приписан Варбакас, освобождала Мартенбург. Знаешь, в архивах ничего не пропадает, если порыться в бумагах, все найдется.