Право последней ночи - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Ланской cтр.№ 31

— Лика, он мне смс прислал, — сообщил Виктор. — Застрял в каком-то Юдино… Господи, где это?..

— Да, мне тоже, — прервала Лика. — Вить, надо его как-то выручать, да?

— Попробую ментов напрячь, — досадливо ответил Виктор. — Проехать туда нельзя, из города не выпустят… Ладно, я сообщу, как только что узнаю. Пока.

— До свидания, — вежливо попрощалась Лика.

После Виктора позвонил Филипп и недоуменно проговорил:

— Слушай, я чего-то не понимаю, но, похоже, Алексис подает сигнал SOS. Уже трое сказали, что он застрял в какой-то деревне. Мне, кстати, тоже прислал сообщение. С чего такая истерика?

— Вот видишь, — удовлетворенно произнесла Лика. — С ним все в порядке! И, кажется, он ничего не знает.

К тому моменту, когда завывающая на разные голоса тьма поглотила скелеты деревенских домов, Алексей и Ольга совсем выбились из сил. Мышцы уже деревенели от холода, а мокрых, замерзших ног оба почти не чувствовали. Если сравнивать собственные организмы с батарейками, то зарядка была почти на исходе, а стрелка опасно кренилась к мертвой зоне, ближе к нулю, после которого наступал полный коллапс.

Дома, к которым они подходили, выглядевшие в неверном вечернем свете более-менее прилично, на деле оказывались руинами с выбитыми стеклами, проваленными крышами и еще бог знает чем внутри. В проемах окон и дверей шевелились тени, протягивая к путникам скрюченные пальцы.

Деревенька была небольшой, всего в одну улицу. Судя по остовам фундаментов, дома когда-то стояли в два ряда слева и рядом справа. Левая часть Юдино сползала с небольшого холма вниз, где, видимо, было озеро, стянутое льдом. По краю берега виднелись густые заросли камыша, придавленные толщей снега.

Шагать по деревне, выдергивая ноги из белого плена, было ничем не легче, чем по чистому полю. Сперва путники прошли вдоль единственной улицы до конца, надеясь отыскать убежище, но поняли, что от домов не осталось почти ничего. Последняя изба зияла громадной дырой в крыше, через которую виднелась развалившаяся печная труба.

— Тарасов, я не могу больше, — хрипло выдохнула Ольга. Закашлявшись, она привалилась к чудом сохранившемуся столбику забора и, тяжело дыша, уставилась на темнеющую улицу.

— Надо идти, Оль, — быстро ответил Алексей.

— Куда? — простонала она. — Мы уже все прошли. Может, остаться тут? Зайдем внутрь, все не так будет задувать?

— Там второй ряд есть. Давай, давай, это недолго. Если не найдем ничего лучше, вернемся сюда.

Ольга помотала головой и закашлялась.

— Иди. А мне и тут хорошо.

Увидев, что он собирается возразить, Ольга безразлично добавила:

— Я устала, Леш. Сил совсем нет, ноги окоченели. Сходи один, а я тут подожду.

— Ты замерзнешь, если сейчас усядешься, — рассвирепел он, но, увидев, что его тон уже не действует, сбросил перчатки и стиснул замерзшими ладонями ее холодные, покрытые снежной коростой щеки. — Уснешь и замерзнешь. Оль, надо проверить. Совсем стемнеет скоро. Что, если я уйду один и заблужусь? А ты будешь тут сидеть совсем одна?

Она подняла голову. В полумраке ее взгляд был темным как ночь.

— Оль, пошли. Если ничего не отыщем, зайдем в любую развалюху, попробуем там что-нибудь поджечь, костер разведем…

— Ты неисправимый оптимист, Тарасов, — усмехнулась Ольга непослушными губами. — Зимой, на ветру собираешься разводить костры?

— Давай, давай, — Алексей торопливо потянул ее прочь от зияющего пустыми провалами окон дома. — Последний рывок. Господи, как же холодно…

Он потянул ее за собой, увлекая к склону холма, на котором, кренясь, стояло еще несколько домишек с остатками столбов, разграничивающих огороды. Огороды спускались вниз, к замерзшему озеру. Волоча Ольгу на буксире, Алексей вспомнил, что видел такое в деревне у своей бабушки. Люди таскали воду вверх, поливали грядки, стирали что поплоше. Колодцы имелись не у всех, а единственная колонка на улице часто не работала.

Маленький Алеша таскал воду из озера, когда приезжал в деревню на каникулы «отдыхать», потому что здесь был свежий воздух, здоровая пища, солнце, хотя ему, конечно, больше хотелось в Крым. Но на это не хватало денег, потому родители и отправляли его к бабушке. Та была доброй, разрешала гулять допоздна, а утром, сунув в руку теплый, прямо с грядки огурец, требовала, чтобы не заплывал далеко.

Бабушка, бабушка, как же я дошел до жизни такой?.. Отогнав воспоминания, Алексей решительно направился вперед.

Идти здесь было еще тяжелее. Ольга поминутно спотыкалась, натужно кашляла, смахивала рукой колючие снежинки с лица, и по ее тяжелому дыханию становилось понятно, что долго она не протянет. В закатных сумерках Алексей старательно обходил препятствия в виде поваленных жердин, если успевал заметить их. Вскидывая взгляд на дома, он шагал мимо тех, что не имели над собой крыши. Вдалеке ахала на разные голоса железная дорога, и в тишине этот звук казался излишне громким и нереальным.

Путники так вымотались, что когда очутились где-то в середине деревни перед домом, выглядевшим совсем не разрушенным, то даже не обрадовались. Рассмотреть в темноте, насколько он поврежден, было невозможно. Закрытые ставни оказались заложены тяжелыми перекладинами со штырями, уходящими куда-то в стену. Оставив Ольгу у завалившихся вбок ворот, Алексей дернул за перекладину, стряхнув с нее снег.

Ставни не дрогнули.

Алексей потянул одну створку на себя, и та открылась с громким треском. Протянув руку вперед, еще не веря своим глазам, Алексей нащупал пальцами тускло блестевшую твердь.

— Оля, тут стекло.

— Что?

— Стекло, говорю. Не битые стекла. Дом, возможно, целый. Попробуем войти.

Чувствуя, как заколотились сердца, они прошли сквозь повалившиеся пролеты забора во внутренний дворик, маленький, с какими-то сооружениями, даже во мраке выглядевшими не слишком надежными.

— Если даже дом развален, может, тут есть баня, — сказал Алексей, щурясь в темноту. — А в бане — печь. Тогда мы в два счета согреемся…

Ольга не ответила и снова закашлялась. Алексей бросил на нее косой взгляд, отметив, что она стоит как-то странно, согнувшись, ухватившись за грудь, а через мгновение она снова стала кашлять. Ее внезапная сутулость, такая знакомая по прошлым временам, когда Ольга болела, вызвала неприятное, сосущее чувство тревоги и отчаяния, заставив Алексея двигаться быстрее.

Пройдя сквозь крытый, в духе казачьих станиц, дворик, они в кромешной темноте поднялись по ступенькам высокого крыльца. Вытянув руку вперед, Алексей нащупывал дорогу вслепую. Ольга шла следом, вцепившись в его дубленку и боязливо озираясь по сторонам, словно опасаясь нападения чудовищ из дальних углов.

В глубине дворика, казалось, что-то темное шевелилось и ворочалось, но, скорее всего, это был ветер.