Красные плащи - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Щукин cтр.№ 15

Стоило только обнаглевшим пельтастам оказаться в нескольких шагах от спартанской фаланги, как первая шеренга опустилась на колено, вторая метнула копья, а затем все устремились на противника вниз по склону холма!

Молниеносный бросок был настолько неожиданным для афинян, что тех из них, кто стоял впереди, тут же скосили мечи и копья спартиатов!

Опомнившись, пельтасты носились перед бронзовым строем, но приближаться уже не рисковали. Кроме того, Демофил послал бойцов последней шеренги собирать дротики и камни в полосе между холмом и берегом залива — пусть теперь наёмники сунутся!

В метательном бою у лаконцев, стоящих на вершине холма и укрытых тяжёлой бронзой доспехов, было бы явное преимущество.

Тем временем наши лодки и корабли приближались к берегу. Демофил сумел бы продержаться, и мы бы спасли остатки отряда, но тут блеснули доспехи подходивших из-под Коринфа афинских гоплитов. Вёл их Каллий, сын Гипноника.

Лаконцы поняли — идёт неминуемая гибель. С другой же стороны к берегу приближались суда, неся надежду на спасение! Видно, эта надежда и лишила оборонявшихся на холме стойкости.

Строй дрогнул, надломился, от него отделился один воин, другой, и вот уже спартиаты бегут к берегу залива, простирая руки к подходившим лодкам! Ликующий крик пельтастов заглушил голос господина нашего Демофила — напрасно призывал он выполнить завет предков!

Но побежали не все. Отважные бойцы, согласные скорее умереть, чем показать врагу спину, остались на месте. Там, где были бойцы, предпочитающие гибель отходу, вспыхивали короткие яростные схватки.

Пельтасты, взявшись за длинные мечи, по трое-четверо набрасывались на одного спартиата. Обречённые умирали молча — берег оглашали только крики афинян.

Наши лёгкие пехотинцы попрыгали в воду с лодок, не дожидаясь команды, и стремительно вышли на берег. Стрелами и дротиками они отсекали преследователей от спартиатов, подхватывали раненых, помогали им забраться в лодки. Господина Демофила я увидел прежде, чем выбрался на берег. Рядом с ним — ещё два спартиата, а вокруг крутятся пельтасты и феты, человек десять; близко подойти боятся.

Видно было, спартиаты решили умереть там, где стоят, а наёмникам очень хочется их добить — богатые доспехи привлекают, но в рукопашную идти даже вдесятером на троих не решаются. Но вот подскочили они поближе и разом метнули свои последние дротики.

Один из лаконцев упал с пробитым горлом, другому оружие вошло в бедро, а господин наш Демофил вдруг прыжком бросился на пельтастов и, прежде чем они отпрянули, достал ближайшего копьём. Выдернул его обратно и метнул в следующего. Быстро отошёл назад, взял копьё убитого товарища и опять ждёт нападения. Пельтасты, увидев, что господин один остался, совсем рассвирепели. Навалились, размахивая мечами, пытаются окружить со всех сторон! Прежде чем враги взяли его в плотное кольцо, Демофил успел метнуть копьё — ещё одним меньше стало, и вот уже чёрный гребень шлема мелькает над толпой наёмников. Казалось, конец, но чуть спустя вижу — господин наш стоит, шатается, не только меч — рука по плечо в крови, а перед ним всего лишь двое афинян!

Опять схватились. Тут и я подоспел — метнул дротик в того, кто был ближе. Второй бросился бежать, но споткнулся, и меч Демофила настиг его.

Господин едва выпрямился над телом врага, как керамическое ядро, пущенное из пращи, угодило ему в голову. Пентеконтер гремя доспехами рухнул на землю. Не случись этого, пришлось бы мне навсегда остаться у того холма вместе с ним, так как ни за что не согласился бы отец нынешнего господина вернуться на лодках с остатками разбитого отряда в Лехей.

Тяжело было тащить покрытое броней тело к берегу! А надо спешить: пельтасты уже оправились от внезапной атаки с моря и яростно сопротивлялись. Кроме того, гоплиты Калия были уже совсем близко.

Доставил раненого к берегу на своей спине со всем проворством, на какое был способен. Лодки плавали близко, принимали отходивших. Вокруг ещё сражались, но всё больше лаконцев, срывая доспехи, бежали к волнам залива. Вслед за ними устремлялись пельтасты с обнажёнными мечами, и схватки продолжались в воде. В воздухе свистели стрелы, но нам повезло, и только когда я входил в воду, вражеское копьё рассекло мне сухожилие на правой ноге.

Чьи-то руки помогли забраться в лодку. Я оглянулся на берег — там всё было кончено: у самой воды стояла шеренга афинских гоплитов, феты добивали из луков плывущих спартиатов, пельтасты снимали добычу с убитых.

Тут я осмотрел господина: на нём было немало ран, но опасная — лишь одна, узкая и глубокая, на правой стороне спины — пельтасты всё же достали в последней схватке дротиком, пробив панцирь. На губах Демофила пузырилась кровавая пена, значит, лёгкое было задето. Однако череп, к счастью, был цел.

Я разорвал алый плащ господина на полосы, смочил их в морской воде, промыл и перевязал раны ему и себе. Демофил очнулся и заскрипел зубами, глядя на уходящий вдаль прибрежный холм.

— Ты спас меня, Форкин? — спросил он. — Зачем? Лучше бы остаться мне у того холма.

Голос Демофила слабел, скоро он впал в забытье. Господин оказался прав: в разгроме лаконского отряда — а погибло двести пятьдесят человек — обвиняли не убитого в бою полемарха, а именно его, старшего из вернувшихся в Лехей командиров. Какая несправедливость! Ведь единственный успех спартиатов в этом бою как раз и связан с командованием Демофила!

Некоторое время спустя в город прибыл царь Агесилай с войсками. Кого только не допросил он, разбираясь в причинах поражения! Разными были свидетельства: те, кто приплыл на лодках спасать несчастный отряд и видел последний бой нашего господина, подтвердили, что сражался он отважно и вынесен был с поля боя без сознания, весь израненный. Обвиняли же его те, кто бежал с холма, увидев приближающихся гоплитов Каллия. Так они оправдывали собственную трусость!

Агесилай счёл Демофила невиновным. Более того, когда он заменил остатки разбитых войск в Лехее другой морой и собрался уходить, пожелал нашему господину скорейшего выздоровления.

Оба мы остались в городе, так как были ещё очень слабы. Моя рана затянулась быстрее, хотя я остался хромым на всю жизнь. Господин же лечился долго — уж очень сильно переживал происшедшее, а это мешало поправить здоровье. Может, и умер бы, но в городе был искусный врач. Позже в голову ему пришла мысль, что он сам должен рассказать сыну об этом несчастном бое, чтобы никогда не было стыдно Эгерсиду за своего отца! А раз так, надо выздоравливать.

Дела с тех пор пошли лучше, и рана стала заживать. Прежняя сила всё же не вернулась к нему. Исхудавший и ослабленный, пентеконтер не годился больше для войны. Едва оправившись, господин решил возвращаться домой. Денег едва хватило, чтобы заплатить капитану судна за доставку нас в Пилос.

Никто не узнал бы в измождённом человеке, сошедшем с корабля, прежнего бойца. Часто останавливался Демофил, злой кашель сотрясал его. В Спарте участников проигранной битвы встречали без ликования. Тех, кто вернулся целым и невредимым, исключили из сесситий. Они были как бы вне закона, и каждый выражал им своё презрение. Лучше бы ты умер — говорили злосчастным самые близкие родственники. И самом деле, многие кончали жизнь самоубийством.