Принцессы-императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Григорян cтр.№ 57

Вдове великого князя императрица выразила своё глубокое сочувствие. Всю свою дальнейшую жизнь относилась к ней с неизменным уважением, прислушивалась к её мнению, советовалась по семейным вопросам. К ней всегда тянулись и дочери Александры Фёдоровны, посещали её музыкальные вечера, которые скорее были серьёзным занятием, чем средством развлечения. Под влиянием этих вечеров зародилась впоследствии мысль об учреждении русского музыкального общества — консерватории. За осуществление этой идеи великая княгиня Елена Павловна взялась со всей пылкостью своей души, не останавливаясь перед личными затратами и продав с этой целью даже свои бриллианты.

Так уж сложилось, что петербургские летние месяцы Александра Фёдоровна чувствовала себя вполне сносно, а вот петербургские зимы были ей явно не на пользу. Она так и не привыкла к суровости и сырости новой родины. Время от времени состояние здоровья резко ухудшалось. Так случилось и в начале 1850-х годов. Супруга Николая I вновь стала часто болеть. Заботу о благотворительных и учебных заведениях Александра Фёдоровна вынуждена была передать своим дочерям и невесткам. Она даже не могла посещать выпускные экзамены учениц Смольного института. Государь приказал привозить воспитанниц в Зимний дворец, где императрица напутствовала их в новую жизнь. А ведь посещение Смольного института и других женских учебных заведений являлось обычаем и неписаной обязанностью царской семьи. Это было и давно сложившейся традицией, и приятным времяпрепровождением. Прибытие в Смольный августейших особ обычно сопровождалось раздачей сластей и подарков, что вызывало восторг учениц. Во время таких визитов происходило личное знакомство с воспитанницами, некоторые производились потом во фрейлины или назначались в штат учебных заведений.

Доктор Мандт, постоянно лечивший больную, считал, что лучшим для неё лекарством является смена обстановки. «Ей нужно несколько месяцев подышать иным воздухом, и она опять будет здорова на несколько лет», — заявил он императору. Российская императрица вновь выехала в Германию, а затем несколько недель провела в Швейцарии. Окрепнувшей и отдохнувшей она вернулась к своему супругу. Но годом позже, как только началась холодная, промозглая петербургская осень, Александра Фёдоровна опять заболела, на этот раз, как пишет в своих воспоминаниях фрейлина Тютчева, очень серьёзно: «Несколько дней жизнь её была в опасности. Сегодня (то есть 24 ноября 1854 года) ей лучше, но слабость очень велика, и малейшее волнение может вызвать возобновление болезни. Гатчинский дворец мрачен и безмолвен. У всех вид удручённый, еле-еле смеют друг с другом разговаривать. Вид государя пронизывает сердце, за последнее время он с каждым днём делается всё более и более удручён, лицо озабоченно, взгляд тусклый. Его красивая и величественная фигура сгорбилась как бы под бременем забот, тяготеющих над ним... Со времени болезни императрицы, при мысли о возможности её смерти, несчастный император совершенно утратил бодрость духа. Он не спит и не ест. Он проводит ночи в комнате императрицы, и, так как больную волнует мысль, что он тут и не отдыхает, он остаётся за ширмами, окружающими кровать, и ходит в одних носках, чтобы его шаги не были ей слышны. Нельзя не быть глубоко тронутым при виде такой чисто человеческой нежности в этой душе, столь надменной по внешности. Господь да сжалится над ним и да сохранит ему самое дорогое для него существо...»

Но судьбе было угодно распорядиться иначе... Императрица стала поправляться и к Рождеству переехала в Зимний дворец. Но её супруг, подавленный ходом Крымской войны, разразившейся несколько месяцев назад, стал вызывать беспокойство своих близких. Александра Фёдоровна старалась утешать мужа, получавшего неприятные вести с фронта. По её инициативе женщины высшего петербургского общества стали собирать пожертвования, чтобы отправлять посылки солдатам в Крым, опекать семьи, оставшиеся без кормильца.

Внезапно случилось огромное горе. В феврале 1855 года император, не считаясь со своей простудой, отправился в Манеж, чтобы сказать прощальное слово солдатам, уезжавшим на фронт, после чего слёг в постель. Однако его болезнь держали в тайне, даже петербургское общество ничего о ней не знало. Через два дня доктор Мандт объявил, что положение государя очень серьёзно. Императрица, не отходившая от постели мужа, робко предложила ему причаститься. После причастия по желанию умирающего в его комнате собралась вся семья. Император благословил всех своих детей и внуков и, обращаясь к ним, слабым голосом сказал: «Напоминаю вам о том, о чём я так часто просил вас в жизни: оставайтесь дружны. — И добавил: — Теперь мне нужно остаться одному, чтобы подготовиться к последней минуте».

Семья удалилась в соседнюю комнату. Рядом с умирающим императором остались лишь его жена, старший сын и доктор Мандт. «Зачем я не могу умереть вместе с тобой!» — воскликнула Александра Фёдоровна. «Ты должна жить для семьи, — тихо сказал государь. Взяв её руку, он продолжал: — Когда я увидел тебя в первый раз, то сердце мне сказало: «Вот твой ангел-хранитель», — и ты им сделалась; будь тем же для детей».

Императрица, с трудом сдерживая слёзы, прошептала: «С тобой хотела бы проститься Варенька Нелидова». — «Нет, дорогая, я не должен больше её видеть, ты ей скажешь, что я прошу её меня простить, что я за неё молился и прошу её молиться за меня». Это были последние слова государя.

Его холодная рука соскользнула с ладони жены и безжизненно опустилась на постель. Целый час стояла Александра Фёдоровна коленопреклонённой в молитве у одра усопшего, пока наконец её, обессиленную, не унесли в спальню. Доктору потребовалось немало усилий, чтобы привести бедняжку в чувство.

Дошли ли до неё слухи о возможном самоубийстве её незабвенного супруга, утратившего смысл жизни в связи со своим политическим банкротством как главы огромной Российской империи, или нет, — сказать трудно. Сам факт его внезапной смерти потряс душу женщины, потерявшей идола, которому она не переставала поклоняться все годы своего супружества. Но внешне Александра Фёдоровна держалась с необычайной твёрдостью и присутствовала даже на приёме по случаю восшествия на престол её сына, императора Александра И. Затем она несколько раз появлялась на больших выходах рядом с новой императрицей, принцессой Гессенской.

В течение двадцати девяти лет прусская принцесса делила радости и горести своего могущественного супруга, который волей судьбы оказался на вершине власти в великом Российском государстве.

Наступил последний период её жизни, теперь уже вдовы. После смерти мужа Александра Фёдоровна изменилась до неузнаваемости, сохранила лишь свою величественную походку. Некоторым её утешением были дочь Ольга, остававшаяся в Петербурге ещё несколько месяцев после смерти отца, да Карл Прусский и великая герцогиня Мекленбург-Стрелицкая Александрина, её брат и сестра, пожелавшие некоторое время оставаться при бедной вдове, сердце которой было переполнено тоской. Всю зиму Александра Фёдоровна почти безвыездно провела в Зимнем дворце, в домашнем обиходе которого в целом не было перемен. А вот состав приближённых несколько изменился. Кое-кто получил должность при дворе нового императора. Иные государственные деятели, освобождённые от своих дел, уступив место новым лицам, стали чаще бывать в обществе вдовствующей императрицы. Например, граф Нессельроде, который передал портфель министра иностранных дел князю Горчакову, барон Мейендорф, граф Сумароков. Почти постоянно бывали графини Баранова и Тизенгаузен. В обществе этих умных, образованных людей Александра Фёдоровна пыталась отвлечься от своих грустных мыслей. Она вновь совершала свои прогулки по улицам Петербурга в своей обычной карете, запряжённой четвёркой лошадей и с двумя казаками на запятках.