100 рассказов из истории медицины  - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Шифрин cтр.№ 103

В Дюнкерке была блокирована самая боеспособная и опытная часть британской армии – почти 400 тысяч человек. Враг приостановил наступление и без всякой спешки методично истреблял их огнем артиллерии и бомбежкой. Узнав об этом, британцы, имевшие частные яхты и катера, двинулись на своих судах к Дюнкерку. Вместе с военно-морским флотом они эвакуировали более 300 тысяч британских и французских солдат. По пути суденышки подвергались атакам подводных лодок, их крушили бомбардировщики и подстерегали разбросанные с самолетов мины. Но они достигали Англии и возвращались в Дюнкерк, пока там было кого спасать.

Правительство не приказывало им выручать армию, как и не приказывало Флори заниматься пенициллином. Мало того, оно и не финансировало его работу в самый трудный период, так что решающая часть исследования была выполнена на иностранный грант.

Вначале была случайная встреча в коридоре. Флори заведовал кафедрой патологии в Оксфордском университете. Сотрудник Флори биохимик Эрнст Борис Чейн под новый, 1939 год столкнулся в коридоре с микробиологами, которые несли к себе в лабораторию плесень. Оказалось, это образец организма Penicillium notatum, который вырабатывает пенициллин. В 1928 г. именитый врач Александр Флеминг из лондонской больницы Сент-Мэри заметил, что плесень пеницилл выделяет яд, который убивает стафилококки и стрептококки, но не действует на гемофильную палочку. Флеминг назвал это избирательное оружие плесени пенициллином. Применялся он в лабораториях для изоляции гемофильной палочки, пока Чейн не решил выделить его в чистом виде. Эта задача увлекла биохимика своей сложностью: капризный пенициллин нужно экстрагировать в холоде и отгонять под вакуумом, следя за кислотностью среды. Здесь требуется аппаратура, на которую университет не давал денег, отговариваясь срочным ремонтом центрального отопления.

Когда в 1939 г. началась война, Флори написал заявки на гранты своему правительству и в Рокфеллеровский фонд в Нью-Йорке. В заявках он немного сблефовал, на основании одной интуиции утверждая, будто пенициллин не ядовит и у него есть клинические перспективы. Правительство дало 25 фунтов, а Рокфеллер – 1670 фунтов только на зарплаты в течение 5 лет, 600 фунтов на дополнительного биохимика, 500 на химикаты и еще 1000 на опыты с самим пенициллином. Едва Чейн в марте 1940 г. выделил первые миллиграммы пенициллина (не слишком чистого), его тут же вкололи мышам и вздохнули с облегчением: антибиотик действительно оказался не токсичен.

Накануне Дюнкеркской операции Флори ввел восьми мышам стрептококк, вызывающий послеродовой сепсис. Четырех мышей (группу C) приговорили, двум (группе B) ввели разовую дозу, а еще двум (группе A) делали регулярные инъекции пенициллина. Группа C издохла ночью, группа B – через день, группа A чувствовала себя великолепно.

Результат эксперимента был описан в номере журнала The Lancet от 24 августа 1940 г. Статью заметили трое ученых – Александр Флеминг в Лондоне, Мартин Доусон в Нью-Йорке и Зинаида Ермольева в Москве.

Флеминг приехал в Оксфорд посмотреть, как выглядит открытый им пенициллин. Удивленный Флори говорил потом: «Надо же, я думал, он давно умер». Гость внимательно слушал пояснения о методах очистки, но так ничего и не понял.

Доусон в нью-йоркской Пресвитерианской больнице ввел нативный пенициллин (концентрат питательной среды, на которой росла плесень) больному, умиравшему от эндокардита. Пациента не спас, но заметил, что пенициллин не ядовит для человека.

Ермольева увидела перевод статьи только летом 1941-го, когда Москву уже бомбили. Через Наркомздрав она запросила у союзников штамм плесени, но британское правительство отмалчивалось. Оно понятия не имело, что делает Флори.

А Флори меж тем превратил свою кафедру в пенициллиновую фабрику, несмотря на бомбардировки и ночные дежурства на крыше. Все свободные поверхности были уставлены сосудами с плесенью. Своих детей Флори отправил к друзьям в США, а его жена Этель поступила в травмпункт больницы Джона Рэдклиффа медсестрой. Если бы не она, пенициллин могли вообще не внедрить, потому что Этель обеспечила исследователям доступ к больным.

Первым 12 февраля 1941 г. стал констебль, который порезался шипом розы, подстригая живую изгородь. Он уже месяц лежал в больнице. Считался безнадежным: все лицо воспалено, оба глаза пришлось удалить. Пенициллина хватало на три полноценные инъекции. Приходилось извлекать неусвоенный организмом антибиотик из мочи пациента. Каждый раз так удавалось выручить до половины введенного пенициллина. На пятый день все 4,4 грамма пенициллина закончились. Констеблю стало лучше. Он продержался еще месяц, но новая инфекция вызвала пневмонию, и 15 марта пациент скончался.

Дальше были успехи. 14-летний мальчик, повредивший ногу; 6-месячный младенец с уретритом – первый больной, принимавший пенициллин перорально. Наконец, сам Флори, заразившись стрептококком, вылечил фарингит полосканием горла пенициллином. Как он сказал, «на вкус отвратительно, но работает». Было необходимо расширять производство, но вне кафедры Флори не мог гарантировать, что технология не попадет к противнику. Правительство отказалось обеспечивать безопасность, и стало ясно, что пора перебираться в США – отчитаться за грант и организовать выпуск пенициллина в промышленных масштабах. Ученые хотели было запатентовать пенициллин, но правительство отказало им и в этом: «Люди заплатили за исследование, и они должны воспользоваться его плодами». Флори согласился: не до роялти, когда война. Чейн сказал, что это идиотизм, и при первой же возможности покинул команду.

Если в Англии продукты давали по карточкам и найти питательную среду для плесени было проблемой, то в Америке имелась идеальная дармовая питательная среда – «кукурузный ликер». Это барда, оставшаяся после экстракции кукурузного крахмала. Миллионы тонн такого «ликера» просто выливали как отходы, не зная, что с ними делать. Как только на барде стали выращивать плесень, американская правительственная комиссия предложила компаниям «большой фармы» выпускать пенициллин. Компании согласились при условии, что правительство за счет бюджета построит и подарит им заводы. Одновременно на бюджетные деньги развивали технологию, да так, что в 1944 г. пенициллин стоил уже в 1000 раз дешевле, чем в 1943-м.

В Англии дело сдвинул с мертвой точки Флеминг. 5 августа 1942 г. он позвонил Флори и спросил, как вылечить друга, заболевшего менингитом и уже лежавшего в коме. Флори приехал в больницу Сент-Мэри, обучил Флеминга дозированию и сказал, что вводить надо в спинномозговой канал. Старик сначала упрямился – «яйца курицу не учат» – и колол внутримышечно, но толку не было, так как препарат не проходил в спинной мозг, где лютовали стрептококки. Наконец Флеминг решился и 11 августа сделал первую в мире интралюмбальную инъекцию антибиотика. Через несколько дней больной был выписан совершенно здоровым.

Теперь Флемингу было чем похвастаться, и он стал рассказывать об этом случае своим влиятельным друзьям из кабинета министров. 25 сентября глава Департамента снабжения призвал группу Флори и заявил: «Джентльмены, правительство предоставит вам любые нужные средства». Оксфордский заводик был тогда единственным производителем пенициллина в Англии, и его продукции едва хватало, чтобы стерилизовать ожоговые раны самых ценных воинов – пилотов и механиков ВВС. Год спустя у союзников было достаточно антибиотика для обеспечения всех раненых во время высадки на Сицилии. На Тегеранской конференции Сталин попросил Черчилля командировать в Москву Флори с образцом его пенициллина.