Небо принадлежит нам - читать онлайн книгу. Автор: Люк Оллнатт cтр.№ 67

Я нахожу на сайте его профиль, но он «неактивен». И тогда я решаю сделать то, чего тысячу лет уже не делал. Я решаю взломать форум.

Есть такой простенький эксплойт, написанный на Perl, – мы с его помощью в Кембридже развлекались: прихлебывая коктейль из водки и газированного чая мате, мы взламывали внутренний форум и развлекались тем, что писали посты-призраки да дебильные шуточки.

Обновив Perl, я бросаю файл с эксплойтом в главную папку. Потом запускаю командную строку и пытаюсь взломать пароль Нева. Возможно, все его публикации и личные сообщения еще сохранились.

Ipb.pl http://devasc/forum Nev

По экрану бегут буквы и цифры, пока программа, строку за строкой, прочесывает код. Раньше это занимало меньше времени, и я начинаю опасаться, что пароль надежно зашифрован. Но тут, к моему удивлению, на экране появляется хешированный пароль.

4114d9d3061dd2a41d2c64f4d2bb1a7f

Стандартный алгоритм шифрования, ничего сверхсложного. Я нахожу незнакомую мне утилиту под названием «Слэйн энд Эйбл», и буквально через десять секунд она выдает мне пароль Нева в привычном виде: Grossetto.

Я снова захожу на форум, активирую профиль Нева и ввожу пароль еще раз. В его почтовом ящике 15 462 письма.

Смотрю на дату: 2010 год. Семь лет назад. Кликаю на другое письмо.

Внезапно по спальне проносится легкий ветерок, и меня пробирает озноб. Я открываю одно сообщение за другим: Юта, Мадрид, Арброт, Рапид-Сити, Братислава – Неву писали со всех уголков мира.

Я сажусь на кровати и надеваю очки для чтения. Все эти люди хотели знать одно: действительно ли терапия Сладковского работает? Им приходилось слышать столько дурного о клинике, но вот они наткнулись на историю Джоша и сразу воспряли духом: если Джоша вылечили – возможно, их детям тоже повезет?

Я вчитываюсь в каждое письмо, наполняя стакан водкой снова и снова. Нев отвечал им всем: рассказывал о Джоше, об иммунотерапии, о работе клиники. Призывал не сдаваться, не доверять приговору врачей, потому что врачи – не истина в последней инстанции. Он спрашивал, как поживают их родители, хорошо ли учатся дети, не наладились ли отношения с тещами и свекровями. Он знал, как зовут их домашних питомцев и в каком состоянии лужайка перед их домом.

Я так увлечен, что даже не замечаю, как наступает ночь и комната озаряется лунным светом. Я щелкаю по различным папкам и вот дохожу до «Черновиков». Здесь сообщений двадцать, которые, по-видимому, Нев использовал в качестве шаблонов для ответа. В одном он представляется и рассказывает о Джоше; в другом – подробно описывает Сладковского и клинику. Некоторые фразы кажутся мне очень знакомыми – я уверен, что уже видел их раньше:

Я всегда знал, что я не единственный, с кем Нев переписывается, – он сам мне говорил, что общается со многими отчаявшимися родителями, – но я просматриваю его письма ко мне – и понимаю, что они вообще ничем не отличаются от его писем остальным. Разница лишь в именах.

Я кликаю на следующий шаблон.

Во вложении – скриншот, который я так хорошо помню: та же опускная решетка из блоков, те же примитивные башенки, вот только на стене написано не «Замок Джека», а «Замок Матильды».

Я открываю еще один шаблон. Текста в нем нет, лишь рисунок, который я мгновенно узнаю. Кажется, он до сих пор хранится где-то в моем ноутбуке. Маленький мальчик с повязкой на голове сидит на больничной койке, а по обе стороны от него стоят два динозавра в форме медсестер и держат в лапах подносы. Джеку очень нравились эти динозавры. Помню, как-то раз он спросил, можно ли и его кровать выставить на улицу, чтобы он тоже, как тот мальчик, мог сидеть прямо под желтым-прежелтым солнышком.

Анна с самого начала была права: Нев работал на клинику. Выслеживал убитых горем родителей и приводил их к Сладковскому. Меня попросту поимели.

Я по-прежнему лежу в кровати и читаю сообщения в почте Нева. В стакан для зубной щетки я наливаю водку и выпиваю ее залпом. Она обжигает рот и тут же выходит обратно, даже не добравшись до желудка. Я сдерживаюсь, чтобы не блевануть, делаю еще один глоток водки, и во рту остается лишь привкус ментола и рвоты.

Теперь, когда я припоминаю все детали, картинка складывается воедино. Меня развели как какого-то идиота, как озабоченного холостяка, который, прельстившись смазливым личиком потенциальной невесты на сайте знакомств, переводит на ее счет все свои деньги.

Вдох, выдох, вдох, выдох. Мне хочется выбежать в тягучую темноту ночи и спрыгнуть со скалы, почувствовать, как камни внизу размозжат мое лицо. Я жалею, что не могу разодрать шею, вытащить из нее тугую пульсирующую артерию и сжать ее в кулаке, ощущая лихорадочное биение сердца. Горечь, стыд… А так ли велика разница между ними? Мне стыдно – за то, что не сумел спасти своего сына, что позволил накачивать его человеческой плазмой и бог знает чем еще. Мне стыдно, что я все еще жив, что мне не хватает смелости положить всему этому конец.

Я силюсь вспомнить, как выглядел Джек во время нашего отдыха в Греции, представить его густую светло-русую шевелюру, его шорты с Человеком-пауком. Но как бы я ни пытался, мне не удается воскресить в памяти контуры его лица, его веснушки, блеск и оттенок его глаз. Образ Джека размыт, он распадается на замыленные квадраты, как лица жертв в репортажах из полицейской хроники.