Я прятала Анну Франк. История женщины, которая пыталась спасти семью Франк от нацистов - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Лесли Голд, Мип Гиз cтр.№ 12

Король Бельгии Леопольд III сдался нацистам и теперь находился у них в плену. Мы постепенно начали понимать, что бегство королевы Вильгельмины было правильным поступком. Она не попала в руки нацистов и находится в безопасности в Англии. Она обратилась к народу Голландии по Би-би-си с заявлением о том, что возглавит правительство свободной Голландии в Англии и будет добиваться, чтобы немцев изгнали с территории нашей страны. Королева призвала нас сохранять спокойствие и самообладание и сопротивляться нацистам всеми возможными способами. Когда-нибудь мы снова станем свободным народом.

В конце мая Гитлер назначил рейхскомиссаром Нидерландов австрийского нациста Артура Зейсс-Инкварта, который после аншлюса занимал пост канцлера Австрии. Зейсс-Инкварт выглядел самым обычным человеком. Он ходил в поблескивающих очках и слегка прихрамывал. Мы возненавидели его с самого первого дня.

В июне на вершине Эйфелевой башни в Париже развевалось знамя со свастикой. Германская армия захватывала одну европейскую страну за другой. Казалось, остановить ее невозможно. Гитлеровские солдаты покорили большую часть Европы – от арктических территорий Норвегии до винодельческих районов Франции, от восточных границ Польши и Чехословакии до низин Голландии на берегах Северного моря. Как могла Англия одна противостоять такой мощи? Но господин Черчилль, выступая по радио, заявлял, что это возможно и обязательно будет сделано. Британия оставалась единственной нашей надеждой.

Летом жизнь в Амстердаме шла почти как обычно. Отцвели каштаны, день стал длинным – солнце светило до десяти вечера. Мы с Хенком постепенно обустраивались со своим скудным скарбом в двух наших маленьких комнатках. К счастью, мебель там была, и мы могли пользоваться кухней и ванной.

Я впервые в жизни стала готовить по-настоящему и сразу поняла, что у меня талант к кулинарии. Хенк был счастлив – я тоже. Порой я думала, что в нашей жизни ничего не изменилось – пока не видела в открытом кафе немецкого солдата или полицейского. Их называли «зеленой полицией», потому что они носили зеленую форму. Тогда я понимала, что мы порабощены. Я пыталась сохранять невозмутимость и спокойно заниматься своими делами.

Немцы пытались покорить нас учтивостью, но их показное дружелюбие меня не обманывало. Я старалась максимально избегать любых контактов. Это оказалось нетрудно, потому что солдат в городе было немного.

По радио теперь постоянно передавали немецкую музыку. В кинотеатрах шли только немецкие фильмы – и мы, естественно, перестали ходить в кино. Был издан указ, запрещающий слушать Би-би-си, но мы не обращали на это внимания – английская станция оставалась для нас единственным источником надежды.

В конце июля из Лондона по ночам начала вещать радио-станция голландского правительства в изгнании «Радио Оранж». Это было как глоток свежего воздуха. Поскольку газеты перестали печатать что-либо, кроме германских новостей, мы ничего не знали о происходящем во внешнем мире и жаждали хоть какой-то информации. Каждую ночь мы приникали к радиоприемникам, хотя это было совершенно незаконно.

Несмотря на все тревоги, голландские евреи не подвергались преследованиям. К ним относились так же, как и ко всем остальным. В августе еврейским беженцам из Германии приказали зарегистрироваться в службе по делам иностранцев, что они и сделали. Ничего страшного не случилось, их просто зарегистрировали – и все.

В кинотеатрах запустили антисемитский новостной выпуск «Вечный жид», но, поскольку ходить в кино мы перестали, ни я, ни Хенк его не видели. Книги, которые не нравились немцам, были убраны из библиотек и книжных магазинов. Говорили, что изменения внесены даже в школьные учебники, чтобы они соответствовали новой идеологии.

В августе над нами пролетали сотни бомбардировщиков, направлявшихся в Англию. Они шли волнами, одна за другой. Каждый день мы слышали бесконечный гул самолетов. Иногда на восток пролетали английские самолеты. Наши сердца замирали. Би-би-си сообщала о бомбежках Берлина, и это вселяло в наши сердца надежду. Но потом германское радио рассказывало о пылающем Лондоне и о том, что британцы почти готовы капитулировать. Мы снова падали духом, и ярость в наших душах росла.

В сентябре гитлеровская авиация начала массированные ночные налеты. Гул этих стервятников смерти стал постоянным спутником ночного сна. Как и было приказано, на ночь я закрывала окна плотными листами черной бумаги. По ночам в доме царила зловещая атмосфера – кромешный мрак, без единого лучика лунного света.

Тысячи голландцев работали на немецких заводах за границей. Другие голландцы устроились в германские компании в Бельгии и Франции. Повсюду висели яркие плакаты, призывавшие голландских рабочих переезжать на работу в Германию. На этих плакатах красовались розовощекие арийские лица.

Подлые голландские нацисты объединились с нацистами германскими. Они пользовались особыми привилегиями. Мы относились к этим гадюкам с презрением. Но мы не всегда знали, кто «хороший», а кто «плохой», поэтому никогда не разговаривали о войне с теми, в ком не были совершенно уверены. Когда я приходила за покупками, полки магазинов были почти пусты. Немцы начали забирать наши продукты и отправлять в «фатерланд».

Положение евреев ухудшилось осенью 1940 года. Всем, кто работал на государственной службе, – учителям, профессорам, даже почтальонам, – было приказано уволиться. Притеснения продолжались. Голландцам, в том числе и Хенку, пришлось подписать «Арийскую декларацию» – официальное заявление о том, что они не являются евреями. Нас потрясли эти указы. Множество достойных и образованных людей были унижены и оскорблены таким постыдным отношением. Но все это не повлияло на жизнь «Травис и компании» – только нашего кота мы переименовали в Моффи. Так в Голландии называли немцев: маффин – это печенье в форме жирной маленькой свинки. Поскольку кот постоянно воровал еду в соседних домах – точно так же, как немцы воровали голландские продукты, – мы решили дать ему это имя.

Господин Франк и господин ван Даан изо всех сил старались скрыть свой страх и неуверенность. Все пытались вести себя по возможности естественно. Но по указу от 22 октября 1940 года нашей компании, как и другим, принадлежавшим евреям или имевшим одного или нескольких еврейских партнеров, пришлось зарегистрироваться.

Петля на шее евреев медленно затягивалась. Сначала им всем было приказано зарегистрироваться в службе переписи населения – за это взималась плата в один гульден. Люди шутили, что немцам просто нужны гульдены. Потом пошел слух, что в Гааге, расположенной всего в тридцати пяти милях от Амстердама, на парковых скамейках и в общественных местах стали появляться таблички «Не для евреев» и «Евреям вход запрещен». Как такое было возможно в Нидерландах?!

Ответ стал очевиден, когда в Амстердаме произошла вспышка дикого антисемитизма. Между евреями и нацистами начались столкновения в старом Еврейском квартале возле рынка. Немцы использовали этот повод, чтобы поднять мосты вокруг квартала, выставить армейские посты и обнести квартал оградой со специальными знаками. 12 февраля 1941 года в голландской нацистской газете написали, что евреи со специально заточенными зубами перегрызают шеи германским солдатам и пьют их кровь, как вампиры. Эта дикая ложь потрясла всех.