Милославская имела хорошую память и запомнила все, даже порядок возникновения таинственных знаков. Придя в себя, она зафиксировала увиденное на бумаге и положила обрывок листа в блокнот, чтобы не потерять его. «Джокер» приподносил сюрпризы, но рано или поздно, им находилось объяснение, поэтому даже его информация являлась ценной.
Запиликавший звонок телефона окончательно заставил Яну очнуться от размышлений.
— Да, — меланхолично ответила она.
— Надо говорить не «да», а «алле, Яна на проводе», — раздалось в трубке.
— Три Семерки? — попыталась угадать Милославская.
— Он самый.
— Какие новости?
— Обрадовать тебя нечем. Все чисто. К исчезновению оружия девицы н-никакого отношения не имеют!
— Ты уверен? — в голосе Яны чувствовалось сомнение.
— Больше, чем когда-либо. И ночных бабочек, и их «папу» прижали, как следует. Их рассказ полностью совпадает с откровениями Щербакова. Таня Климова утверждает, что когда Андрей одевался, пистолет был на месте. Девицы хором восклицали, что ребята, после того как их проводили, сели «догоняться». И водки, и пива было море. так что неизвестно, как они дальше организовывали досуг.
— Я-а-сненько, — протянула Милославская.
— Так что, увы, моя милая… — Руденко сочувственно вздохнул. — Проси новых подсказок у потусторонних сил, — закончил он шутливо.
Джемма отрывисто залаяла во дворе, и Милославской пришлось распрощаться с Семеном Семенычем, чтобы посмотреть, кто пожаловал. Собака обычно по пустякам шума не поднимала. Соседи дивились этому, так как их, даже породистые псы, поднимали неимоверный лай, как только кто-то появлялся в начале улицы. Это не на шутку раздражало, особенно ночью или ранним утром, когда все спали. Джемма же такого себе не позволяла. Она терпеливо молчала и прислушивалась, и только в том случае, если прохожий намеревался войти в их калитку, начинала бить тревогу.
Не найдя подле себя тапочек, Милославская босиком зашлепала к выходу. Через стекло веранды она увидела, что кто-то дергает щеколду, но войти не решается. Еще бы — Джемма слишком ревностно охраняла жилище своей хозяйки. Калитка не доходила до земли и внизу были видны женские туфли. Они не показались Милославской знакомыми.
— Кто там? — крикнула она издалека.
Последнее время в Агафоновку очень уж зачастили продавцы дешевых тюлей и занавесок. Они ходили по домам, предлагая свой далеко не качественный товар. Кто-то покупал, кто-то отказывался. Не проходило и двух недель, как ловкие торговцы вновь начинали путешествовать по той же местности, стучась в те же самые дома. Некоторые, не выдержавшие бестолкового навязчивого лепета, посылали таковых подальше. Те, кто в силу своего воспитания этого сделать не мог, вынуждены были выслушивать до конца красноречивое описание достоинств товара, молча кивать, а потом, извиняясь, отказываться.
Поэтому Яна не спешила открывать калитку, а только издалека интересовалась, чем может служить. Голос, ответивший «я», показался Милославской знакомым.
— Вера? — неуверенно произнесла она.
— Да, это я, Щербакова.
Гадалка, сунув ноги в старенькие шлепанцы, заспешила к воротам, по пути скомандовав Джемме замолчать. Представ перед Милославской, Вера посмотрела на нее немного виновато и объяснила:
— Я сегодня всю ночь не спала, время идет, а продвижений никаких. Или, быть может, вы что-то от меня скрываете? Мне так кажется. Яна Борисовна, будьте пожалуйста откровенны. Нам не на что надеяться? Лучше горькая правда, чем…
Милославская не дала гостье закончить.
— Так, спокойно. Во-первых, у порога не разговаривают, пройдемте в дом.
Щербакова послушно, но несмело последовала за гадалкой. Яне хотелось как-то отвлечь Веру, успокоить ее, поэтому она предложила.
— Вы меня угощали пирогом? Угощали. Теперь моя очередь. Только его сначала его надо испечь. Будете моей помощницей?
— Ой, что вы?! Зачем?! Не стоит суетиться! Я не отниму у вас много времени.
— Это не суета, а удовольствие. Я люблю печености, только вот возиться с ними не хочется, да и нет смысла…. я же одна. Уж коль нашлась неплохая компания, можно что-нибудь сообразить, а во время процесса побеседовать, — пыталась убедить гостью Милославская.
Вера все равно чувствовала себя неловко и продолжала оправдываться:
— Я вам звонила, но никто не отвечал.
— Я наверное к Руденко ездила, — предположила Яна, доставая на стол продукты для приготовления пирога, — это мой приятель, милиционер, он мне в расследованиях помогает. Так что не переживайте, с его помощью точно пистолет вернем!
Эта оптимистическая нота в голосе экстрасенса заставила Веру улыбнуться и стать более раскованной.
— Между прочим, вас надо поругать, — Милославская насыпала в большую пластиковую чашу муку, — как же вы в таком положении решились совершать столь длительное путешествие? С одного конца города на другой….
— Меня соседи подвезли, у них в Агафоновке дача. Когда увидела, что они собираются, подумала о визите к вам, уж извините.
— Извиняться не за что, у меня к вам вопрос есть, — Милославская вспомнила про таинственные цифры, приподнесенные ей во время общения с «Джокером».
Вера приняла вид полной готовности к решению любых проблем, но Яна не стала сходу озадачивать и без того взбудораженную женщину. Она намеревалась готовить пирог «Мазурка» и заставила гостью измельчать орехи. Та сама была мастерицей на всякие вкусности, поэтому с удовольствием принялась выполнять поручение, интересуясь всеми тонкостями рецепта.
Однако, скрыть печаль и волнение Вере не удавалось, и она периодически тяжело вздыхала, предвкушая множество трудностей, которые придется преодолеть, прежде чем история приблизится к финалу. Глядя на нее, Яна подумывала о том, что любовь на самом деле зла, раз этой замечательной женщине довелось коротать век с таким мужем, абсолютно ее не достойным.
Женщины болтали о том, о сем, и Яна стремилась извлечь из беседы максимум пользы для тела, расспрашивая о прошлом Андрея, его друзьях и знакомых, конфликтах и так далее.
— Я сейчас гадала, — произнесла она, как бы невзначай, ставя пирог в микроволновую печь.
— И что? — в глазах Щербаковой засветилась надежда.
— Цифры какие-то… Может, попробуем над ними поразмышлять? — Милославская сняла фартук и пригласила гостью пройти в кабинет.
Яна достала из бара бутылку великолепного красного вина, две хрустальные рюмочки и поставила это все перед Верой.
— Что вы?! Мне нельзя, — стыдливо улыбнулась та.
— В вашем положении это даже необходимо. В разумных количествах, естественно. Так что если мы с вами выпьем по две рюмочки, гемоглобин повысится, и малыш вам будет только благодарен.