Как ни странно, их тоже было четверо. О семейном положении друзей Андрея Яне ничего не было известно, а вот он сам в этот вечер явно отдыхал от Веры. Судя по внешнему виду девиц, можно было сказать, что они, как говорится, особы легкого поведения. Броская косметика, прически, маникюр, одежда — все говорило о справедливости этого предположения.
Однако, на одних только предположениях нельзя основывать окончательные выводы, поэтому Милославская не стала зацикливать на них внимание. Она зафиксировала в памяти все детали внешнего вида женщин и попыталась «рассмотреть» остальных членов компании. Однако, карта не слушалась, вновь и вновь возвращала Яну к тем фрагментам, которые она уже видела. Гадалка попыталась задавать недвусмысленные вопросы, но дело все равно дальше не шло. Тогда Яна вернулась в нормальное состояние.
Казалось, глаза окутала какая-то пелена, заволокла мутная оболочка. Лицо улыбающегося Руденко расплывалось во что-то необъятное, голос доносился откуда-то издалека. Яна понимала, что виной этому сильное головокружение и упадок сил, но она также знала — все придет в норму.
— Со-о-о-у-о-к! — заурчало рядом с гадалкой.
Она открыла глаза, которые сомкнула, чтобы быстрее восстановить силы. Непонятный предмет предстал пред Милославской в виде расплывчатого красного пятна. Три Семерки, перепуганный до смерти, стал трясти Яну за плечи.
— Выпей сок! Выпей сок! — слышала она уже довольно отчетливо.
В то же время рядом раздавалось:
— Мадам-то с двух бокалов вина наклюкалась! Ха-ха-ха-ха!
По-видимому, все официанты собрались посмотреть на это невиданное зрелище. В принципе, если бы не излишне взбудораженный Руденко, никто бы и обратил на происходящее внимания. Ведь не первый раз такое с Яной было.
Собравшись с силами, Милославская протянула руку к бокалу и, с трудом его удерживая, поднесла к губам. Содержимое бокала было прохладным гранатовым соком. С жадностью обессиленная женщина опустошила сосуд и сразу почувствовала прилив сил.
— Сема, все в порядке, — протянула она, — выйдем отсюда.
— Тебе плохо? — Семен Семеныч, склонившись над Яной, глупо хлопал глазами.
— Мне нормально! Выйдем отсюда! — процедила Милославская, уловив на себе ядовитые взгляды работников кафе.
Руденко взял приятельницу под руку и помог ей подняться с места.
— Ну ты даешь, елки-палки! — воскликнул он, вытирая пот со лба, когда они сели в машину.
Тут на бедного старлея обрушился бурный поток гневных слов.
— Ну знаешь, Сема, ты выставил меня настоящей идиоткой!
— Да я испугался, е мое! Ты же мне не чужая, в конце концов! Глаза закрыла, не шевелишься.
— А кричать-то зачем? Ты когда устаешь, глаза закрываешь?
— Причем здесь это? Я же в ресторане не откидываюсь!
Руденко раскраснелся, стал размахивать руками. Яна поняла, что он совершил глупость, на самом деле, из добрых побуждений, из искренней дружеской любви к ней, влекомый благородными намерениями.
— Ну ладно, не будем больше об этом, — остановила Яна поток оправданий, — только не пугайся так в следующий раз, хорошо?
— Надеюсь, при жизни мне не придется еще раз выступить в роли свидетеля подобных фокусов. Ограждай, пожалуйста, мое ранимое сердце от подобных душещипательных сцен.
Милославская засмеялась, видя, что и Три Семерки уже находится в более или менее нормальном расположении духа. Джемма, все это время послушно дожидавшаяся хозяйку в машине, непонятливо поглядывала то на нее, то на ее друга.
— Нам пора, — Яна приоткрыла дверцу машины.
— Да я подвезу, — остановил ее Руденко.
— Нет-нет. Нам как следует погулять надо! — Милославская ласково погладила свою собаку. — Сем, ты не забывай о моей просьбе насчет пистолета, хорошо?
— Хорошо, но я не очень-то надеюсь, что будут какие-то положительные результаты.
— Но ты постараешься? — Милославская хитро улыбнулась.
— Куда ж я денусь! — в тон ей произнес Семен Семеныч.
Приятели распрощались, договорившись объединить усилия в отношении этого дела. Руденко поехал по своим делам, а Милославская направилась прогуливаться по Набережной. Ей на самом деле хотелось сделать такой подарок Джемме. Да и прогулка по берегу реки положительно влияла на ее общее состояние, тем более после сеанса гадания, прошедшего так тяжело.
Естественно, гулять просто так, отдыхая мыслями, Милославской удавалось в исключительно редких случаях. Так получилось и в этот раз. Видение заставляло думать о себе и тщательно анализировать все фрагменты. Главный вопрос, который сейчас мучил гадалку — что это за женщины, и имеют ли они какое-то отношение к исчезновению оружия. Факт невинности приятелей Андрея заставлял подозревать таинственных особ женского пола. Самым простым и верным способом выяснения этого обстоятельства была беседа с Щербаковым. К тому же не мешало бы расспросить у него поподробнее, как прошло объяснение с начальством.
Яна решила нагрянуть к Щербаковым в гости. Конечно, она не собиралась сообщать Вере все убийственные для нее подробности видения. Однако, в свете последних событий Андрей вряд ли мог вернуться с работы в обычное время, поэтому дожидаться его лучше всего было именно таким образом.
Милославская еще с полчаса погуляла по Набережной, потом поймала такси и отправилась домой. Она с особым наслаждением приняла душ, и, растянувшись в кресле, выкурила пару сигарет. Чашка горячего кофе еще более взбодрила Яну и подтолкнула к активным действиям.
* * *
— Можно? — Милославская слегка отодвинула марлевую занавеску на двери веранды Щербаковых и пыталась дозваться хозяев.
Звонок почему-то не сработал, поэтому иного способа сообщить о своем приходе просто не было.
Послышалось частое шлепанье, очевидно, детских ног. Кирюха, как всегда, улыбаясь до ушей, молча смотрел на Милославскую.
— Здравствуй! — первой начала гадалка.
— Здра-а-сьте, — протянул он и опять замолчал, продолжая улыбаться.
Позже Вера объяснила, что ее сын был на редкость жизнерадостным ребенком, и счастливое выражение редко покидало его лицо.
— Мама-то дома? — продолжала Яна.
— Мамка? До-о-ма.
— Ну так позови.
— Она спи-и-и-т.
— Разбуди.
— А-а-а… Сейчас.
По причине своих возрастных особенностей, Кирюха еще не умел как следует принимать гостей, поэтому кому-то мог показаться просто невоспитанным ребенком. Кому-то, но не Яне. Ей почти всегда удавалось чисто интуитивно различать положительное и отрицательное в людях, и в этом мальчугане ничего отталкивающего она не видела.
Кирилл побежал в дом и через минуту послышалось многократное «ма-а-а-м».