Я тебя породил…  - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Валеева cтр.№ 26

— Твое присутствие необходимо, — успокаивала его Милославская, когда они поднимались по лестнице. — Ты подумай, ведь меня они могут прогнать. Кто я такая? А ты как-никак представитель правопрядка. Капитан милиции.

— А, — Три Семерки сморщился и отмахнулся, — сам знаю.

Он понимал — предстоящая встреча выгодна не только гадалке, но и ему самому, но так же ясно Семен Семеныч осознавал и то, что приятного она им обоим сулит мало.

Милославская также ясно представляла, с чем ей придется столкнуться. Нечто подобное она уже пережила, испытав на себе всю силу гнева отца, потерявшего дочь. Однако гадалка уверенно, без оглядки двигалась вперед. Видимо, желание победы было в ней сильнее всех остальных чувств, переполнявших в тот момент ее сердце.

Руденко плелся сзади, придерживаясь за перила, и тяжело дышал.

— Во-от, — бормотал он себе под нос, — и в таких домах лифты ломаются. Так им и надо! Богатые пусть тоже поплачут, — Три Семерки остановился, достал из кармана брюк скомканный носовой платок и смахнул со лба выступившие градины пота.

— Думаю, они уже и так наплакались, Сема, — с укоризной ответила ему Милославская.

Семен Семеныч промолчал. Остановившись на следующем лестничном пролете, гадалка с облегчением вздохнула и, кивнув на металлическую дверь с прибитыми к ней пластмассовыми циферками «23», воскликнула:

— Наконец-то!

— В самом деле, — согласился с ней приятель, которому такая разминка была уже явно не по силам.

Он снял фуражку, пригладил намокший от липкого пота чуп, потом снова одел ее и деловито моргнул Яне обеими глазами, велев ей нажать на кнопку звонка — давай, мол, можно, разрешаю.

Милославская внутренне улыбнулась, подумав, что Руденко в этот момент гораздо больше походил на Санчо Панса при Дон Кихоте, нежели на бравого городского вояку. Она пожала плечами и с силой надавила на маленький черный квадрат — переливчатая трель раздалась по ту сторону двери.

И Яна, и Семен Семеныч притихли в ожидании. Вскоре их слух уловил приближающееся шарканье тапочек. Руденко сделал Милославской знак рукой, велев ей отойти на задний план, а сам встал едва ли не по стойке смирно прямо напротив входа в квартиру.

С громким щелканьем в замочной скважине стал поворачиваться ключ. Три Семерки опустил руку в карман кителя и, когда дверь распахнулась, извлек оттуда свое милицейское удостоверение.

— Капитан милиции Семен Семеныч Руденко, — как по команде, отрапортовал он, протягивая хозяйке жилища красную корочку в развернутом виде.

Милославской понравился его переменившийся настрой, и она мысленно произнесла: «Давай, Сема, так держать!»

Перед Руденко стояла высокая худощавая женщина лет сорока с небольшим в длинном шелковом халате-кимоно с черным узорчатым гипюровым шарфом на голове. Она вопрошающе смотрела на Семена Семеныча своими большими и красивыми, но в данный момент красными и воспаленными глазами. Женщина выглядела настолько изможденной, что, казалось, еще мгновенье, и она, совсем обессилев, рухнет на пол.

Смутившись ее вида, Три Семерки выразительно кашлянул сразу же после собственного представления.

— Как я устала, — еле слышно произнесла женщина.

— Кто там? — раздался из глубины квартиры грубый мужской голос. — Ольга, кто?

— Из милиции, — обернувшись, так же тихо сказала она.

— Чего-о? — недовольно переспросил тот же голос, и вслед за репликой послышались твердые тяжелые шаги.

В следующую минуту за спиной хозяйки показался мужчина, выше ее ростом чуть ли не на две головы, настоящий верзила. Он потуже затянул галстук и еще раз спросил, грозно взирая на гостей:

— Чего тут?

— Милиция, — гораздо скромнее, чем в первый раз, заявил Семен Семеныч.

Мужчина, очевиднее всего, отец погибшей, тут же отодвинул супругу назад и, поставив руки в бока и сердито нахмурившись, сквозь зубы произнес:

— У вас совесть есть или нет?

Между не состоявшимися еще собеседниками на несколько секунд установилось молчание. Ни Милославская, ни ее товарищ не нашлись, что сказать.

— Сколько можно? — грозно продолжал мужчина. — Вы нас оставите в покое хоть на час? Остолопы, — несколько тише произнес он. — Неужели я еще раз должен повторять то же самое? Вы с первого раза не понимаете что ли? — завершил он, сделав шаг вперед.

Семен Семеныч инстинктивно отступил, поставив себя в смешное положение. Выглядел он перед хозяином квартиры и без того, надо сказать, довольно жалко. Громила взирал на него ввиду своего роста (и не только!) сверху вниз, и Яна была уверена, что в этот момент Три Семерки проклинает ее за идею навестить семью покойной.

Ей хотелось воскликнуть: «Кто вам позволил говорить с нами таким тоном?» Однако она молчала, понимая, что это только усугубит ситуацию. Да и состояние этого человека Яне было вполне понятным. Вооружившись терпением, она выступила вперед, отчасти заслонив собой Семена Семеныча и спокойно произнесла:

— Все, что сейчас совершается, совершается только из благих намерений. И нашим предшественниками, и нами в особенности. Мы осознаем, что общение с милицией в такой тяжелый для вас обоих момент — дело не самое приятное, однако его не избежать, поэтому давайте прислушаемся к голосу рассудка и проявим прежде всего воспитанность и толерантность.

Верзила открыл было рот, намереваясь, наверное, на первые же слова Милославской ответить возражением, но он не нашелся, что сказать. По-видимому, логичность реплики гадалки его просто обезоружила.

— Я думаю, вы не против того, чтобы виновники трагедии были наказаны?

Хозяин по-прежнему молчал.

— Если мы сейчас не найдем общего языка, они вряд ли получат по заслугам.

— Ой-ой-ой! — саркастично, но тем не менее уже не так агрессивно протянул мужчина, покачивая головой. — Прямо-таки благородные мстители! Робин Гуд не ваш прадедушка?

— Может быть и наш, — не теряя спокойствия, пожав плечами, ответила Яна. — Может быть, Агата Кристи моя бабуля… Не знаю. Но думаю, размышляя об этом, мы с вами просто теряем драгоценное время и, извините, оскорбляем память вашей дочери.

При последних словах и женщина, и ее муж как-то переменились в лицах, и Яна на мгновенье пожалела, что их произнесла. Однако, реакция на эту фразу превзошла ожидания гадалки. Здоровяк махнул рукой, развернулся и молча направился в квартиру, громко шлепая тапками огромного размера. Его супруга, посторонилась и освободила проход в помещение, ничего, однако, при этом не говоря.

Семен Семеныч редко мучился укорами совести за недостаточную воспитанность, поэтому, не дожидаясь словесного приглашения, он снял фуражку, указательным пальцем провел по усам и перешагнул порог квартиры. Милославская, несмотря на свою недавнюю решительность, виновато глянула на убитую горем женщину и последовала за приятелем.