Школа наемников - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Глумов cтр.№ 36

А ведь есть выход — просто взлети. Воспари над Пустошью. Стань ее повелителем.

Вслед за Высшим ликовали Низшие, все пятеро. Льнули к объединяющему их существу. Миг — и Высший открылся полностью, сливаясь с Низшими до полного взаиморастворения. Их чувства стали общими, их знания стали цельными. Высший слегка отстранился, огораживая свою личность — не все доступно пониманию Низших, некоторые откровения могут разрушить их благостность.

Перебрал мысли Низших, как драгоценные камни. А это что? Осколок черноты засел в сознании Низшего, занимающегося курсантами.

Творческая работа, ювелирная. Что же не дает Низшему покоя? Высший сосредоточил на черноте свое внимание, отодвинув прочих Низших. Они обиженно застонали, и Высший напомнил: сейчас я вернусь к вам, я всегда с вами, мы — целое.

А вот и курсант. Высший не помнил его имени, поэтому коснулся сознания мальчишки, считывая необходимое: Кир. Верный слуга хаоса — самодовольный, суетливый, источник плохих мыслей, непослушания, стихийный разрушитель гармонии. Высший раньше избегал давать оценки. Что есть добро и что есть зло, когда ты не совершенен? Но сейчас, обретя целостность, Высший сам был мерилом добра и зла.

Мальчишка же — тупая, ограниченная тварь. Не задумываясь ни на минуту, он делал мир хуже. Ай-яй-яй. Высший упрекнул себя за нерасторопность: присмотрись он к Киру на несколько сезонов раньше, мальчика можно было бы исправить. Высший скорбел об упущенной возможности, и вместе с ним скорбели Низшие, умываясь слезами печали. Высший взял мальчика за подбородок и заглянул в глаза. Вдруг там, на дне его души, спит праведность?

Нет, конечно. Оболочка, наполненная гнусностью: ненависть, зло, подавленная страсть к разрушению. Высший в печали отвернулся от него. И дал приказ Низшему: убери это, он не достоин жизни. Наша вина, наша боль, но мир без мальчика станет лучше, ибо зло малое вырастет в великое зло. Убери.

Мальчишка как раз сидел у костра и ненавидел мутанта. Отступая, Высший коснулся сознания мутанта: да, этот хорош. Не достаточно хорош, чтобы стать Низшим, но достоин жизни. Как жаль, что мальчик этого не понимает…

Ужас мальчика, разумом которого завладел Низший, заставил Высшего уйти.

Да, он был велик, но, как все поистине великие, обладал отзывчивым сердцем и не мог видеть чужих страданий.

* * *

Голова Кира отказывалась соображать. Вот они, стволы, прямо в лицо нацелены, самое время броситься на диких, отобрать оружие и перебить всех к мутантам! Он сильнее всех этих задохликов вместе взятых!

Но мысли текли вяло, и тело будто ослабело, хотя где-то на задворках сознания билась, запертая в невидимую клетку, паника.

Палец на спусковом крючке. Узловатый палец с обгрызенным ногтем…

Ну что же ты медлишь, носатый? Кончай меня!

На виске блестит капля пота. Чуть в стороне — мутант. Взгляд остекленел, крылья носа трепещут, по подбородку стекает кровь…

— Не ф-фметь! — взревел Орв и бросился на главаря, отвел ствол в сторону — грянул выстрел. Одновременно в голове Кира словно лопнула плотина — хлынули мысли, он поднырнул под седого бородача, ударил наугад, отобрал обрез и откатился за разваленную стену.

— Орв! — проскрипел горбоносый главарь. — Ты что, рехнулся? Это же… это ж отрыжка! Он должен сдохнуть!

— Да я его… да я… — хрипел кто-то еще.

Что говорил Орв, Кир не слышал — пригнувшись, потрусил прочь, пока разъяренные дикие не снарядили погоню. Мало ли, что творится в их немытых головах.

Отбежав на безопасное расстояние, он повалился на спину, отдышался, осмотрел добытое оружие: самопал. Две примотанные друг к другу трубы. И патроны… патроны тоже самодельные. Две штуки.

Вообще кактусовку гонят не из мамми, а из других видов кактусов, главное, чтобы листья были сочные и сладковатые… Если совсем честно — из чего только ее не гонят, одно название и остается, не именовать же напиток «гниловкой». Лекс помнил это еще с детства, на Пустоши пили всё и все, сам он присутствовал на попойках, когда совсем маленький был, — мамка с собой таскала. Да и ее кавалеры выпивку постоянно с собой приносили.

Но в эту кактусовку точно добавили-таки если не мамми, то другую дурь. Лексу щедро плеснули в мятую жестяную кружку, и он настороженно принюхивался. Мутно-белая жидкость совершенно несъедобно отдавала кислятиной и жженой резиной.

На площади суетились, накрывали «поляну». Сдвинули собранные из железяк столы, и на них дерганые, истощенные девушки и женщины расставляли плошки. Вместо скамеек и стульев прямо на голом камне постелили шкуры. Мужики переговаривались, таскали хворост и складывали по правую сторону ручья, подальше от столов. Наконец разожгли костер, развесили факелы на стенах, во дворе посветлело. На стене двигались черные тени, и казалось, что людей вдвое больше. В плошках было мясо, рыба, ягоды-«глаза», какое-то варево, тушево. Еда не пахла — смердела, выглядела убого. Местные не утруждали себя сельским хозяйством и не выращивали злаки. Лекс заглянул в ближайшую кривобокую миску и отшатнулся — осклизлые коричневые комки…

— Что это? — просипел Артур, тыча в ту же субстанцию.

Пробегающая мимо женщина пожала плечами:

— Куст. Который у ручья. Соленый.

— А где они соль берут? — удивился Лекс.

На него посмотрели как на идиота.

— Горная соль, — снизошел Гус, но сообразив, что Лекс его так и не понял, уточнил: — Каменная соль, галит. Дошло? Эх, юноша! Ты что же, думал, еда прямо в котлах зарождается? А соль — в солонках? Кстати, на твоем месте я бы поел. Я, собственно, и поем. — И немытыми руками принялся выхватывать из мисок куски. Чавкал, жрал жадно, местные от него не отставали. Лекс смотрел на их пальцы, давным-давно не знавшие мыла, и размышлял, не отравится ли, если присоединится к трапезе. Рядом мялся земляк. Несмотря на голод, пировать с местными не тянуло.

— Что-то дрянь какую-то жрут, — вполголоса заметил Артур, понюхав свою кружку, — и пьют дрянь. Хотя, если этой бормотухи хлебнуть, все равно станет, чем закусывать. Ты, кстати, не пей. Ты же непривыкший, упадешь еще…

— А нам надо быть начеку, — закончил за него Лекс.

Староста вытер о бороду сальные руки. Его лоб лоснился, на носу плясали отблески огня. Борода поднял кружку, закопченную, кривую, как и всё в укрепрайоне, да и на Пустоши.

— Друзья! Выпьем!

Короткий и незамысловатый тост был принят на ура, люди завопили, заревели, кто-то оглушительно пустил газы. Лязгнули друг о друга кружки, в луженые глотки опрокинулась первая порция пойла. Лекс заметил, что Гус выпил. И Артур отхлебнул, но подмигнул земляку. Лекс сделал вид, что пьет, жидкость обожгла губы. Гус обернулся, пристально посмотрел на парней, засеменил к ним.