Вчера  - читать онлайн книгу. Автор: Фелисия Йап cтр.№ 21

Часть моего сознания, может, даже часть моей души.

Что же я сделала с этими страницами? Я могла бросать их в камин и смотреть, как они сгорают. Однако в этом доме должны храниться и другие письменные свидетельства за период с 13 по 24 июня.

Вдалеке хлопнула дверь. В коридоре слышны шаркающие шаги. Я сую дневник обратно в сейф и снова набираю номер 8412. В ответ мигает зеленая лампочка.

Пришло время выяснить отношения с мужем. С моим завравшимся спутником жизни.

Я со вздохом вваливаюсь через переднюю дверь. Факт: я описывал в романах полицейские допросы. Однако в жизни это оказалось куда неприятнее, чем все мои фантазии. После двадцати семи минут словесной грызни с боевым бульдогом мне позарез необходима кружка горячего чая.

Сильнее всего мои нервы дрожат от того, как закончилось это интервью. Вскоре после выпада Ричардсона насчет Вирджинии Вулф я оборвал разговор, сказав, что мне нужно уходить. Ричардсон проверил протокол, отпечатанный сержантом Ангусом, и вложил мне его в руки. Первый и последний абзацы заставили меня передернуться.

– Я не могу это подписать, – сказал я, пододвигая лист бумаги Ричардсону и кладя ручку на стол. – Здесь слишком много ошибок.

– Каких ошибок? – прищурился Ричардсон.

– В основном грамматических. И орфографических. «Занудство» пишется через «д». Две лишние запятые.

Густые брови Ангуса выгнулись домиками, он стал похож на оскорбленного паука. Сомневаюсь, что кто-либо когда-либо занимался критикой сержантских запятых.

– А-а, – вздохнул Ричардсон. – Можно было ожидать. Литераторы часто скатываются в педантизм.

– В то время, как полицейские пишут левой ногой.

– Вообще-то, полицейские обычно в состоянии согласовать слова в предложении. Но оставим в стороне грамматические ошибки – вы должны подписать протокол, если в нем изложена правда. Вы ведь рассказали нам правду, не так ли? – (Я молчал.) – Ох, дорогой мистер Эванс. Неужели вы нам все-таки солгали? Не в этом ли истинная причина вашего нежелания подписать документ?

Я схватил авторучку, нацарапал на протоколе свое имя и стремглав вылетел из кабинета.

Но я сегодня не единственный, кто топает по коридору. Я слышу решительные шаги в нескольких ярдах позади себя и разворачиваюсь. Появившаяся из прихожей Клэр стоит, скрестив на груди руки, и смотрит прямо на меня. Нос ее сморщен, как будто в дом прямо сейчас вошло нечто отвратительное.

– Ты с ней спал?

Не столько вопрос, сколько утверждение. Оно пронзает разделяющий нас воздух.

Я молчу. Неожиданная усталость наваливается мне на плечи. Снимаю пиджак, швыряю его на спинку кресла и ухожу на кухню. Клэр идет за мной. Не осмеливаясь посмотреть ей в глаза, я чувствую, как они прожигают мне спину.

Я щелкаю тумблером чайника и достаю чашку с верхней полки буфета.

– Ты мне лгал. – Она располагается у столешницы, перегораживая мне путь к чайным пакетикам. – Говорил, что у тебя в Лондоне работа. Твоя работа оказалась сексом.

Меня передергивает.

– У тебя разыгралось воображение. Эта София – сумасшедшая фанатка, она все придумала. Ее семнадцать лет держали в сумасшедшем доме. Даже Ричардсон сказал, что ее дневник – «бурная река полусознания».

Клэр фыркает.

– У тебя хватает наглости врать мне прямо сейчас, – объявляет она; глаза пылают красным. – Ты подлец. Человек, который спит с посторонними женщинами и красиво рассказывает всему свету про то, как мы столько лет счастливо женаты.

Я не могу придумать подходящего ответа.

– ТЫ ПОДЛЕЦ, МАРК!

Плошка для овсянки, оставленная здесь утром, летит через всю кухню. С жутким грохотом она врезается в стенной шкаф в нескольких ярдах от меня и рассыпается на дюжину осколков. Один попадает мне в ботинок и отлетает от него. Неттл подскакивает на плиточном полу, испуганно тявкает и начинает выть.

– ТЫ…

– Клэр! – Я поднимаю руки, отчаянно пытаясь ее утихомирить. Ее колотит от собственного гнева, пальцы сжаты в кулаки. – Клэр! – В моем голосе пронзительная мольба. – Пожалуйста, успокойся…

– ТЫ ПО УШИ В ДЕРЬМЕ!

Она абсолютно права. Хотя Ричардсон и отпустил меня домой, я чувствую, что этот боевой детектив не оставил решимости упрятать меня в камеру в глубине своего участка.

– И скоро провалишься еще глубже вместе со своей политической карьерой, – продолжает Клэр, вдруг понижая голос до шепота. Что лишь умножает звучащую в ее словах угрозу.

Она одаривает меня кривой улыбкой – я никогда не думал, что она умеет так улыбаться. У нее глаза убийцы. Наверно, такое лицо и должно быть у оскорбленной женщины.

– Я подаю на развод, – объявляет она.

Я вытираю глаза и заглатываю остатки холодного чая. Он оставляет на языке терпкий, даже горький вкус. Слова Клэр все еще стучат у меня в ушах. Она исчезла наверху, победоносно захлопнув за собой дверь спальни. Очень хочется броситься следом и успокоить ее. Если повезет, ее можно убедить не делать глупостей. В свете сегодняшних событий я нужен ей всяко больше, чем она мне. Но пока не поздно, надо сделать все возможное, чтобы пресса не узнала о моем недавнем визите на Парксайд.