Мое падение - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Шагаева cтр.№ 47

— Забери свой подарок. Это лишнее. Я не могу принять от тебя ничего, потому что такие дорогие подарки я воспринимаю как оплату за близость со мной, — пытаюсь ему впихнуть этот чертов браслет. Украшение выскальзывает из моей руки и со звоном катится по каменной дорожке, останавливаясь у его ног. Мы одновременно опускаем взгляд на браслет, и это так символично.

Ничего больше ни говорю, не смотрю ему в глаза, разворачиваюсь, скрываясь в туалете. Закрываю за собой дверь. Прислоняюсь к ней, запрокидываю голову, часто моргаю, пытаясь прекратить ненужные, непрошеные слезы. Все кончилось! Да ничего, в принципе, и не начиналось. «Нас» не было. Нет. И не будет.

Беру себя в руки. Подхожу к зеркалу, смываю размазанную тушь, поправляю прическу. Стремительно выхожу из туалета, решая завтра же взять билеты на ближайший рейс домой. Дана нет. А на каменной дорожке так и лежит брошенный мной браслет. Поднимаю его, кручу в руках. Опять надеваю на руку. И иду искать Леху с Маришкой. Нахожу их танцующими. Похоже моя помощь им и не нужна. Они прекрасно ладят сами. Вот и хорошо. Хоть у кого-то вечер удался. Не хочу их тревожить и смущать. Иду в бар с определенной целью — напиться. И у меня получается.

Утром меня будит резкая, стреляющая головная боль от громкого звонка мобильного. Еле как поднимаюсь с кровати. Намереваюсь выкинуть телефон в окно. Телефон замолкает и тут же взрывается снова. Смотрю на дисплей, номер мне не знаком. И кто это у нас такой настойчивый? Любопытство берет свое. Отвечаю на звонок.

— Да?

— Это Ксения? — спрашивает незнакомый женский голос.

— Да? А кто Вы?

— Это Кристина.

— Кто? — не сразу понимаю кто это.

— Кристина. Жена брата Дана, — ого, ей то от меня что надо?

— Как ты узнала мой номер?

— Это не важно. Дан с тобой? — серьезно, и как то очень взволновано или даже нервно спрашивает она.

— Нет.

— А где тогда он? В офисе его нет, дома тоже. Телефон отключен, — хочу послать ее нахрен вместе с Даном. Но только успеваю я открыть рот, она сообщает мне такую новость, что мой рот закрывается сам по себе. — Александр умер.

— Кто? — мой мозг отказывается воспринимать эту информацию.

— Александр, отец Дана, — уточняет она. Я не могу дозвонится до Дана. А даже если я это и сделаю, он, скорее всего, не возьмет трубку. Ты не могла бы сказать ему, что его отец умер сегодня в пять утра. И мать его ждет дома, — она еще что-то говорит, а в моей голове нарастает шум. Гул. Ничего не слышу. Как умер? Не может быть! Почему? Никак не могу воспринять эту новость, поверить ей.

— Как умер? От чего? Что случилось? — выпаливаю я.

— Да уж! — фыркает эта стерва. — Я сразу поняла, что между тобой и Даном нет ничего серьезного и быть не может. А сейчас ты подтвердила мои подозрения. Если бы между вами было бы все серьезно, он бы рассказал тебе что у его отца рак кости на последней стадии. Ну ладно, сейчас не до этого. Просто передай ему, что его отца больше нет. И чтобы он срочно приехал домой, мать нуждается в его поддержке.

Дан

Просыпаюсь под шум дождя. Поднимаюсь с кровати, подхожу к окну, вижу за стеклом стройные линии воды. Смотрю в матовое небо, слушаю шум дождя. В душе пустота, абсолютный вакуум. Впервые за последние годы хочется закурить. Сделать пару глубоких затяжек, наполнить легкие густым едким дымом. В голове набатом звенят слова Ксении «Ты что-нибудь ко мне чувствуешь?» Я солгал, Дюймовочка, слукавил, струсил. Я чувствую. Чувствую, черт бы тебя побрал! Ты въелась мне в мозги, залезла под кожу, сука! Перед глазами до сих пор стоят твои слезы, которые ты размазывала ладонями и кричала, как тебе больно. И эти твои слова: «А это уже не важно», были очень красноречивы. Я тоже думал, что не важно. А оказалось, еще как важно. Настолько важно, что не мог уснуть всю ночь, твое «не важно» мешало. Всю ночь думал о тебе, Дюймовочка. О губах твоих сладких, о теле податливом, улыбку твою красивую вспоминал, и слезы твои настоящие. Ты даже когда плачешь, красивая.

Думал, что твое решение уволиться было самым правильным. Сначала не хотел отпускать, ревность в твоих глазах бешеную увидел и сразу понял, что для тебя это уже не просто секс. Остановить хотел, объяснить, что Инна ничего не значит для меня. Она мне в тот день как снег на голову свалилась. Я и забыл про нее. С тобой забыл. Она — всего лишь маленькая наивная дурочка, приехала из своей деревни раньше времени, сюрприз хотела сделать. И у нее получилось. Я видел, как ты смотрела на нас. Я даже знал, что ты думала в тот момент. Ты думала о том, что на моих коленях недавно ты сидела. Поверь, это получилось не специально, она сама села, щебетала что-то, про родителей рассказывала. А я о тебе думал. А потом решил, что ты права, что тебе действительно уйти надо. Не нужно нам больше видеться — во мне, кроме похоти чертовой, ничего не проснется, не умею я больше чувствовать, разучился. А ты своей ревностью, большего просишь. А я дать не смогу. Да и не хочу. Отпустил тебя. А на душе тошно и гадко стало от самого себя. На Инне сорвался, как только ты ушла. Я в свой кабинет зашел, а она кричать, плакать стала. Ты ей поведала о наших выходных. Сказал ей, что все кончено, не будет больше наших встреч. Сказал, что я играл с ней, как кот с мышкой, наигрался, а есть не хочу, не вкусная. Я выслушал очередную истерику, мне даже жалко ее стало. Ведь как там говорят: женщины своего первого мужчину не забывают никогда, любовь свою первую всю жизнь помнят. А она кричала, что любит. Что ей моя любовь не нужна, что ее все устраивает. Просила оставить все как есть. А я не хотел как есть, я никак не хотел. Грубо ее выгнал. Знал, что так будет лучше. Смеялся над ее любовью. Гадом, мразью себя чувствовал, но смеялся над ней. Чтобы больно ей стало, хотел убить в ней эту ее детскую наивную любовь. Чтобы повзрослела наконец и не верила таким циникам как я. Чтобы ненавидела меня за разбитые надежды.

Документы твои три дня на столе моем лежали, а я подписать их не мог. Черт его знает почему, не мог и все тут. А когда, наконец, собрался, узнал, что у тебя день рождения. И решил, что это для тебя подарком будет. Тысячу лет не дарил женщинам цветы, а как подсолнухи увидел, сразу понял, что это твои цветы, такие же солнечные, теплые как ты. Рядом с цветочным ювелирный. Черт, Дюймовочка, я, правда, не знаю, что на меня нашло. Мои ноги сами завели меня туда. На витрины смотрел, и не знал, что здесь делаю. А как браслет этот увидел — понял, что он твой. Даже представил, как он твоем запястье смотреться будет. Желтое золото опять тебя напомнило, свет твой. А белое — холодное…

Я знал, что вы поедете к Роберту, он сам мне об этом сказал. Лучше бы он этого не делал. Я все решил на счет тебя, нас. У тебя своя жизнь, у меня своя, нам не по пути. И опять просчитался. Раньше тебя туда приехал. Увидеть хотел. Скучал ли я по тебе? Нет, Дюймовочка, не скучал. Разве можно назвать скукой то чувство, когда хочется выть? И ненавидел тебя за это. В тебе меня раздражало все и в тоже время притягивало как магнитом.