А потом наступило утро, хмурое вовсе не из-за погоды. Их разбудил резкий звонок в дверь. Даша накинула халатик и пошла открывать.
– Это к тебе. Там, на веранде, – изумленно пробормотала она.
Глотов натянул трусы и вышел на веранду. Там переминался с ноги на ногу посыльный из штаба.
– Извините, товарищ капитан. Вас срочно к командиру базы.
– Базы?! Не учебного центра? Ты не ошибся, боец?
– Нет, базы, прямо к генералу. Еле вас нашли.
– Лучше бы не нашли.
– Нельзя было не найти.
– Что там стряслось? – настороженно спросил Глотов.
– Не знаю. – Посыльный пожал плечами. – Но что-то срочное, связанное с Москвой.
В генеральской приемной сидели несколько офицеров из различных служб.
Но едва адъютант увидел капитана, он тут же махнул рукой в сторону двери и заявил:
– Вы следующий.
Офицеры, имеющие большие звезды на погонах, а то и полковничью папаху на голове, недоуменно посмотрели друг на друга и пожали плечами. Буквально через минуту из генеральского кабинета вывалился взъерошенный майор, видимо, получивший изрядную взбучку, и адъютант запустил туда Стаса.
– Товарищ генерал, капитан Глотов по вашему приказанию прибыл.
– Присаживайтесь, Глотов. – Генерал на несколько секунд задумался. – Тут пришел приказ от министра. Он секретный. Читать вам его не положено, да и не нужно. Все, что надо, вы узнаете на месте. Начальство требует откомандировать вас в Москву, в распоряжение генерала Калитина. Так сказать, по принадлежности. В детали меня не посвящали, но могу вам сказать две существенные вещи. Во-первых, вы будете назначены командиром группы, которой придется работать за пределами периметра. И второе, еще более важное. На это дано указание непосредственно из Политбюро. Я, конечно, против того, что у меня забирают таких классных специалистов, как вы. Но у меня не тот уровень – я даже вякнуть не рискнул. Короче, выправляйте командировочные документы и пулей в Москву, в Генштаб. Я уже распорядился. Полетите на транспортном самолете. Он отбывает через три часа. Соберите все необходимое и отправляйтесь. Машину я выделю. Удачи вам, товарищ капитан.
– Служу Советскому Союзу!
Глотов понял, что в его судьбе наметился очередной резкий поворот. Но он был к этому готов.
Трясясь в самолете, Глотов вспомнил заплаканные глаза Даши. Перед отбытием на аэродром он заехал за ней в библиотеку. Она что-то упорно доказывала парочке пенсионного возраста, сидящей напротив. Заметив Глотова, девушка извинилась, попросила посетителей подождать и отвела его в служебную комнату.
– Ты куда-то уезжаешь? – Она уперлась в него требовательным вопрошающим взглядом.
В ее расширенных зрачках плавала тревога.
– Как ты догадалась? – спросил Глотов.
– Мысли у тебя где-то там, за горизонтом. Ты уже не здесь, не со мной.
– Пока с тобой. Но отбываю совсем скоро. Сначала в Москву, а потом черт знает куда. За периметр, как выразился генерал. – Глотов усмехнулся.
– За какой такой периметр?
– За периметр СССР.
– Это шутка? Тебя посылают на войну, опять в Афган? Там же убивают! – Губы у Даши мелко задрожали, в глазах появились слезы.
– Не в Афган – там и без меня справляются. Но точно не на курорт.
– И когда тебя ждать обратно?
– Лучше не жди. Жив останусь, так сам нарисуюсь, – сказал Глотов, обнял девушку и погладил ее по голове.
Она всхлипнула, а потом зарыдала во весь голос:
– Дурак! Ты не понимаешь, что я тебя люблю! Да и я тоже хороша, изображала из себя какую-то чопорную куклу, играла в независимость. Возвращайся быстрее, Стасик, я тебя буду ждать, мне плохо без тебя, пусто, бессмысленно… – Даша коснулась мокрым лицом его щеки, а потом начала неистово целовать.
Такое бурное проявление чувств по отношению к себе Глотов испытывал впервые.
– А письма тебе можно писать? – спросила она, слегка успокоившись.
– Пиши. – Глотов пожал плечами. – Адрес я вышлю. Может быть, какие-нибудь и дойдут. Но отвечать не обещаю.
– Ответишь, когда здесь окажешься. Только вернись.
– Мне пора, – заявил он, еще раз поцеловал девушку, резко развернулся и направился к выходу.
«А ведь и я ее тоже люблю, – подумал Глотов, глядя в иллюминатор, на землю, покрытую облаками. – Что имеем, не храним, потерявши, плачем.
Москва
Военный аэродром под Москвой встретил его хмурым небом и мелким дождем. В отличие от Крыма здесь было весьма прохладно.
У трапа Глотова встретил флотский офицер, кап-три, судя по погонам. Невдалеке, прямо на взлетной полосе стояла черная «Волга».
«Прием по первому разряду, разве что почетного караула и духового оркестра недостает», – подумал Стас.
Капитан спецназа ГРУ не привык к подобному обращению. Это вызывало у него чувство неуверенности и внутренней скованности.
– Капитан Глотов? Ваше удостоверение?.. – Взгляд у офицера был пронзительный и холодный.
Внимательно изучив документ, флотский махнул рукой в сторону «Волги» и заявил:
– Прошу в машину.
– Куда мы направляемся, если не секрет? – спросил Глотов, когда они расселись в «Волге».
Флотский офицер занял место рядом с водителем. Глотов устроился на заднем сиденье, вместе с мужчиной в штатском. Судя по слегка оттопыренному пиджаку, тот имел при себе оружие.
– Никаких секретов, – буркнул кап-три. – В управление, к генералу Калитину.
«Оперативно работают, – оценил Глотов. – Прямое указание Политбюро любую бюрократическую машину раскрутит на полную мощность».
К генералу его провели сразу же по приезде.
Тот сидел за двухтумбовым столом красного дерева и с кем-то бурно выяснял отношения по телефону:
– Я решаю серьезные государственные задачи. У меня нет времени заниматься вашими мелкими гешефтами.
Калитин махнул рукой, мол, присаживайся.
Глотов робко уселся на край стула и сложил руки на коленях, как школьница. С начальством такого уровня он встречался впервые в жизни.
Генерал еще пару раз послал лесом невидимого собеседника, бросил трубку и уставился на посетителя.
Глотов хотел встать и доложиться, но Калитин остановил его взмахом руки и заявил:
– Знаю, что Глотов, что капитан. Мне вообще известно про тебя больше, чем тебе самому. Я внимательно читал твое личное дело и слушал рассказы про твои выкрутасы в Афганистане. Отдохнул ты в Крыму неплохо. Пора и за дело.
Капитан чувствовал себя мальчишкой, обращение на «ты» и отеческий тон воспринимал как признак доверия. Это его слегка расслабило.