В поисках агента. Записки офицера КГБ - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Черкашин, Грегори Файфер cтр.№ 58

Члены специального подразделения, образованного из сотрудников ЦРУ и ФБР для выявления и ареста «крота», позже заявляли, что Эймс выдал себя расходами, не соответствовавшими его заработку, а также проявленной небрежностью, не скрывая дополнительный источник своих денег. Однако общепринятая версия — будто именно нестыковка его расходов и доходов привела к его аресту — не соответствует действительности. На самом деле Эймс был гораздо хитрее и умнее, чем считали люди, которые его не знали близко.

В 1985 году его тревожили также и другие проблемы, о которых он упомянул во время наших встреч в посольстве и в ресторане «Чадвикс». Он был страшно зол на паранойю бывшего шефа службы контрразведки ЦРУ Джеймса Энглтона, кто, считал Эймс, предал американскую разведку, раскрыв ценных американских шпионов, которых тот считал агентами-двойниками, работавшими на советскую разведку. К ним Эймс относил агентов «Tophat» и «Fedora», о которых американская общественность узнала в 1978 году из утечек в прессу. Эймс также критиковал ЦРУ за обман Конгресса и народа США. Управление преувеличивало степень советской угрозы, чтобы повысить свой авторитет, а также с целью увеличения бюджетных ассигнований на его деятельность. Понимая, что в этом отношении он ничего не может сделать, Эймс становился все более раздражительным и злым.

Вскоре после возвращения Юрченко в Союз Платт случайно встретил Эймса в Лэнгли и сообщил тому некоторые сведения о перебежчике, о которых ему рассказал сотрудник ЦРУ, видевший Юрченко в Москве. Было бы естественно ожидать, что Эймс передаст эту информацию нам, но он этого не сделал. Более того, он даже не поинтересовался, кто был этот сотрудник. Платт наверняка дал бы Эймсу исчерпывающий ответ. Эймс просто не опускался до такой мелочевки либо он был достаточно осторожен, чтобы не казаться слишком любопытным в вопросах, которые могут его выдать.

3

В 1985 году Эймс обычно встречался с Чувахиным раз в месяц. В мае он сообщил нам номер, который ФБР использовало для идентификации своего источника в вашингтонской резидентуре, — агент № 1285. Эймс сказал, что Бюро использует этого «крота» для дезинформации советской разведки.

Полученные от агента сведения в итоге привели нас к Валерию Мартынову, сотруднику линии «X» резидентуры. Эймс также помог разоблачить нашего бывшего коллегу Сергея Моторина, который представлял меньшую опасность, поскольку после запланированного окончания командировки вернулся в Москву. Раскрытие в советском посольстве двух агентов ЦРУ сразу повысило статус Эймса как ценного источника с исключительными разведывательными возможностями. Хотя выдачей этих двух агентов он ограничил возможности ЦРУ по получению информации о работе резидентуры и тем самым уменьшил опасность своего возможного разоблачения, его желание передавать нам подобные сведения выросло, когда он убедился, что мы самое серьезное внимание уделяем обеспечению его безопасности. Арест Джона Уокера заставил Эймса серьезнее относиться к вопросам своей защиты, в частности путем выдачи нам агентов ЦРУ, которые могли представлять для него угрозу. Почувствовав это, мы стремились на этом активно играть.

Особое беспокойство у Эймса вызывали рутинные проверки на «детекторе лжи» (полиграфе). Мы систематически занимались подготовкой агента к этому, что не могло не укрепить уверенность Эймса в нашей способности обеспечить его защиту. В частности, с помощью Центра для него была подготовлена специальная инструкция, где были перечислены вопросы, которые ему могут быть заданы, и рекомендации, как на них отвечать. Инструкция была составлена специальной лабораторией КГБ в Москве, созданной в 70-е годы после того, как у сотрудников советской разведки и нашей агентуры стали возникать осложнения с прохождением подобных проверок. В то время как используемые для этого в двух странах технические средства были фактически идентичными, методики проверок отличались друг от друга. В Советском Союзе вместе с испытуемым находился только специалист-психиатр, проводивший проверку, в то время как остальные участники теста были в другом помещении. В США все присутствовали в одной комнате, что, естественно, повышало нервное напряжение человека, подвергавшегося проверке.

Полиграф измеряет несколько параметров человеческого тела, включая частоту дыхания и сердцебиения, потливость, изменения силы и тембра голоса и пр. Рекомендации лаборатории касались советов, как контролировать свои физические реакции на внешние раздражители. В частности, некоторые упражнения по системе «йога» укрепляли психическую стабильность и реакцию человека, который проходил испытание на полиграфе. Некоторые медицинские препараты и лекарства также помогают контролировать психическую и физиологическую реакцию, как, впрочем, и общеизвестные способы, подобно умышленному «непониманию» задаваемых вопросов и уклончивым ответам, «ускользающим» от тематики испытания.

Однако подобные советы были слишком общими рекомендациями и носили универсальный характер.

Самую большую опасность для Эймса представляли ответы на стандартные вопросы, подготовленные для выявления иностранных агентов, например: «Вы недавно встречались с офицером КГБ?» Если проверяемый психологически не подготовлен, чтобы лгать, в этом случае необходимо создать условия, которые могли бы объяснить неправильный или подозрительный ответ. Именно по этой причине в один из майских дней я вместе с тремя моими коллегами из резидентуры встретился с Эймсом в небольшом кафе в центре города. Мы не сомневались, что ФБР это зафиксирует. Хотя Эймс заранее знал, что во время его беседы с Чувахиным будет кто-то еще, он подыграл нам, изобразив удивление, когда я подошел к ним. Чувахин представил меня Эймсу. Мы обменялись визитными карточками, минут десять поговорили на нейтральные темы. Затем, попрощавшись, я вернулся к своему столу, а Эймс и Чувахин продолжили свой разговор. Теперь наш агент мог правдиво отвечать, что, да, он встречался с офицером КГБ. Его подвергли проверке на полиграфе весной 1986 года перед тем, как он выехал в командировку в Рим. Используя факт нашей «случайной» встречи в кафе, он ее успешно прошел.

Работать с Эймсом оказалось относительно несложным делом. Мы подготовили места для закладки тайников и разработали систему сигналов опасности или выходов на встречи. Однако в первый год работы с агентом резидентура не использовала эти традиционно шпионские способы связи с агентом. У нас был идеальный метод поддержания отношений с Эймсом — через Чувахина, абсолютно легитимного объекта встреч и последующих бесед с Эймсом. Для начала «легенды» они разговаривали на якобы обоюдно интересные темы — проблемы разоружения, дебаты в Конгрессе США, последние политические новости и сплетни и пр. Затем Эймс передавал советскому дипломату последние официальные пресс-релизы Госдепартамента и других правительственных ведомств США, а также подготовленные для нас документы. Чувахин, в свою очередь, отдавал агенту пакет от нас. После первой выплаты в 50 000 долларов он регулярно получал от нас от 20 до 50 тыс. долларов наличными. Эймсу было также сказано, что в советском банке ему положены деньги в сумме 2 млн долларов.

Оставаясь в неведении, что его использует КГБ для поддержания связи со своим агентом, Чувахин верил, что он является неофициальным дипломатическим каналом связи между Вашингтоном и Москвой. Его истинная роль стала известна только после ареста Эймса в 1994 году. К великому сожалению, постсоветские власти новой России не оценили его вклада во славу Родины. Он был уволен из МИД Андреем Козыревым, полностью ориентированным на Запад министром иностранных дел РФ. Будучи до этого момента не осведомлен, в чем он на самом деле участвовал, Чувахин был в ярости. Он обвинил меня в том, что я его «подставил», и отказался со мной встречаться.