В поисках агента. Записки офицера КГБ - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Черкашин, Грегори Файфер cтр.№ 38

О моем подходе к нему «Марс» поставил в известность свое руководство в ЦРУ. К счастью для меня, я сумел вернуться в Москву без осложнений. Но все это время я оставался заинтригован произнесенной им фразой: ЦРУ узнает о моей вербовочной попытке через «несколько дней». Я упомянул об этом в моем отчете и затронул эту тему в разговоре с Калугиным. По его мнению, «Марс» сказал это для «красного словца». ЦРУ не располагает источниками для такого рода сведений, продолжал Калугин, он просто блефовал, чтобы от него отстали. Мне понадобилось еще восемь лет, чтобы понять, что «Марс» ничего не приукрашивал. Пока Эймс и Хансен не стали с нами сотрудничать, никто и предположить не мог, как глубоко и массивно могло ЦРУ проникнуть в структуру советской разведки.

Несмотря на неудачу с «Марсом», в главке положительно оценили мою командировку в Бонн. Установка необнаруженной техники подслушивания в конспиративной квартире ЦРУ в Бейруте продемонстрировала американцам наши возможности. Теперь они должны были ломать голову, как долго эта техника там находилась, кто из их агентов был раскрыт и сколько разведывательных операций ЦРУ нам удалось нейтрализовать.

2

Дипломатические осложнения и скандалы являются неотъемлемой частью деятельности разведки. Большинство из них не очень серьезны и вскоре утихают. Но мы иногда сознательно подогревали ситуацию, чтобы досадить противнику. Для этого использовались различные способы, например «сливание» в средства массовой информации недостоверных сведений, высылка из страны иностранных дипломатов и пр. Подготовкой и распространением дезинформации — а это одно из налаженных направлений деятельности КГБ — занималась служба «А» ПГУ. «Черные» технологии этого подразделения включали распространение компрометирующих сведений на западных политических и общественных деятелей, сотрудников разведок и т. п. через советские и иностранные средства массовой информации. Хотя контрразведка сама редко принимала участие в такого рода «очернительных» операциях, мы часто выходили с предложениями об их проведении.

Летом 1977 года я был делегирован от ПГУ в оргкомитет по подготовке международной конференции ЮНЕСКО, которая должна была состояться в октябре в Тбилиси. Москва хотела, чтобы это важное для имиджа СССР мероприятие прошло гладко и без проблем.

В ответ на разосланные во все резидентуры запросы Центра по сбору сведений на участников конференции наша парижская точка сообщила, что американскую делегацию будет возглавлять высокопоставленный дипломат Константин Варварив — представитель США в ЮНЕСКО. Несколько советских дипломатов в рамках своих служебных функций встречались с Варваривом и ничего заслуживающего нашего внимания о нем сказать не могли — кроме, как оказалось, одной детали. В разговоре с одним нашим агентом американец как-то упомянул, что он родом из Западной Украины. После окончания войны он выехал в США, окончил там колледж, стал американским гражданином, а затем был принят на работу в Госдепартамент.

В рамках так называемого пакта Молотова-Риббентропа 1939 года к Советскому Союзу отходила часть Западной Украины, где преимущественно проживали католики и где было очень сильно влияние католической церкви. Москва столкнулась здесь с серьезным сопротивлением со стороны местного населения, и пришлось принять определенные карательные меры для подавления протестов и выступлений как политического, так и религиозного характера. С началом войны украинские националисты тесно сотрудничали с немцами, что, однако, не спасло мирных жителей от грабежей, убийств и других карательных операций фашистов.

Служба «А» подняла личные дела ряда советских эмигрантов, которые со временем сделали карьеру и заняли определенное положение на Западе. Идея заключалась в том, чтобы показать широкой международной общественности, что в то время как многие западные страны, в первую очередь Соединенные Штаты, формально осуждают нацизм, фактически они оказывают помощь и содействие бывшим фашистским пособникам и коллаборационистам. Варварив стал одним из объектов нашей кампании. Мы решили оказать на него давление. Если американец согласится сотрудничать с разведкой, мы пообещаем оставить его в покое. Мы отдавали себе отчет относительно небольших шансов на успех нашей акции, но, даже если так и произойдет, по крайней мере его прошлое будет раскрыто и он будет дискредитирован.

Я послал запрос на Украину, и наши коллеги раскопали некоторые сведения на семью Варваривов, указывающие, что ее члены во время войны сотрудничали с немцами. В частности, глава семьи и его сын воевали на стороне немцев против Советской армии и были убиты. Какой-то дополнительной информации о другом сыне, который мог сбежать на Запад, обнаружить не удалось, поэтому я отправил сотрудника отдела в небольшой городок на Западной Украине, где до войны проживала семья Варваривов, чтобы он на месте попытался найти что-нибудь еще. Другой оперработник выехал в Париж. У нас было мало времени, чтобы найти до открытия конференции что-либо существенное, но неожиданно наш сотрудник на Украине обнаружил в архивах данные на людей с фамилией Варварив. В семье действительно было двое сыновей и дочь, отец и старший сын погибли во время отступления немцев в 1944 году. С ними на запад ушел и младший сын. Дочь, которая была от рождения глухой, осталась с матерью на Украине. Это было все, что удалось отыскать. Не было найдено никаких документов, подтверждавших, что младший из Варваривов и есть Константин Варварив, представитель США в ЮНЕСКО.

Я доложил собранную информацию начальнику ПГУ В. Крючкову, который после ознакомления с документами согласился с нашими предложениями по вербовочному подходу к Варвариву в Тбилиси. Это было поручено сделать мне. Поскольку мы не были полностью уверены в точности полученных сведений, мне не оставалось ничего другого, как импровизировать. В ведущейся между двумя странами пропагандистской войне компрометация высокопоставленного представителя США рассматривалась как успех, поэтому сама попытка это сделать была бы уже почти победой. ПГУ информировало о намеченной операции председателя КГБ Грузии Алексея Инаури, и за три дня до начала конференции я вылетел в Тбилиси.

В городе еще стояла солнечная и теплая погода. Перед тем как осмотреть отель «Интурист», где был зарезервирован номер для американца, я заехал в штаб-квартиру грузинских коллег, чтобы вместе с ними обсудить детали намеченной операции. За день до открытия конференции я доложил Инаури наш план. Руководитель грузинских чекистов был известен своей дисциплиной и требовательностью. КГБ Грузии по праву считался одним из лучших республиканских органов государственной безопасности. Поэтому я был ошарашен, когда, одобрив план действий, генерал вдруг предложил нечто необычное.

— Послушай, да черт с ним, с этим планом, — сказал он. — А чего мы будем ждать? Давайте его сразу арестуем как нацистского приспешника.

Да, мы все были возбуждены предстоящей операцией, но южный темперамент грузина приподнял его несколько выше, чем надо, над грешной землей.

— У нас нет на этот счет достоверных сведений, — осторожно ответил я и повторил то, что только что докладывал. — Сначала нам нужно убедиться, что это именно тот человек, который нам нужен.