Узник Двенадцати провинций - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Плас cтр.№ 27

Он насмешливо присвистнул сквозь зубы.

– Снимаю шляпу.

– Довольно, Йорн, я тебя знаю. Скажи, что у тебя на уме. Давай колись. Не знаю, зачем я здесь, но уверен, что неспроста. И не делай вид, будто ты только сейчас меня нашел. Ты с самого начала знал, где я и куда направляюсь. Не исключаю, что ты нарочно оставил меня так надолго в Железных садах. Давай же начистоту. Я тебе не Даер и не люблю, когда меня водят за нос.

Легок на помине, пибил скакал ко мне, прихрамывая. Я наклонился, взял его в руку и спрятал в любимое укрытие. Потом взял со стола зернышко солириса, которое Йорн забыл смочить в можжевеловой, и дал ему, погладив по шейке. Он устроился в кармане, постанывая, как тяжело больной, испустил долгий вздох и уснул, изредка всхлипывая. От пережитых волнений и паров можжевеловой сон его обещал быть долгим. Йорн встал, выбил трубку о край стола и надел шляпу.

– Ты в курсе, что я переехал? Живу теперь здесь. Варм слишком мал. Пойдем-ка домой, поговорим обо всем, как в старые добрые времена, а?

Мне было нелегко это признать, но я не мог от души его возненавидеть. С Йорном, как известно, самая короткая дорога домой всегда проходила через кабак. На сей раз я решил не отставать от него. Когда все такая же красивая Силде открыла нам дверь, мы были в одинаково плачевном состоянии, не говоря уже о третьем пьянице, храпевшем в моем кармане, откуда доносилось жуткое карканье вперемешку с шипением спущенной шины.

Я проснулся с жестоким похмельем: в голове поместилась целая колокольня, вовсю трезвоня множеством колоколов. Когда мне вздумалось спуститься по лестнице, звон усилился, хотя я старался не делать резких движений, ступал осторожно, мешкая на каждой ступеньке, – ни дать ни взять старичок, боящийся за свои хрупкие кости, – и цеплялся за перила – так меня штормило от этого бронзового гула. Падающая башня и та была бы не столь шаткой.

Силде не сказала мне ни слова, молча махнув рукой на дверь во двор и ожидавшую меня там полную лохань. Я окунул голову в холодную воду, обильно полил себя из пригоршни и повторял это до тех пор, пока в мозгах мало-мальски не прояснилось. Она бросила мне полотенце. Я вытерся, не смея поднять на нее глаза. Она смотрела на меня сурово, уперев руки в бока. Ясное дело, я был не в лучшем виде для разговора по душам, к тому же не знал, в каком порядке последуют упреки, которые она не преминет мне перечислить. Уехал, не оставив адреса? Нарушил слово? Украл книгу у человека, ставшего мне учителем и покровителем? Что еще? Родился под несчастливой звездой? В недобрый час попал в эту окаянную страну? Странствую в ней из огня да в полымя? Не могу очухаться после памятной попойки? Ну и что я мог со всем этим поделать? Ничего, ровным счетом ничего.

– А новый дом неплох, – сказал я как мог безмятежно.

– Ты смеешься надо мной, Гвен из Варма?

Силде еще постояла в той же позе живым воплощением оскорбленной в лучших чувствах доброты, но наконец уголки ее губ дрогнули в улыбке. Она раскрыла объятия, и я бросился ей на шею.

– А ты как будто вырос.

– Может, это ты стала меньше?

– Ладно, иди завтракать.

Она села напротив меня.

– Просторно здесь, – продолжал я, окинув взглядом кухню.

Силде вздохнула. Легкая тень омрачила свет ее лица. Нам обоим стало неловко. Я и забыл, до какой степени она хороша, и вдруг почувствовал себя смешным с моими длинными руками и нескладной худобой.

– Гвен, я могу сказать тебе одну вещь?

Она отвела глаза. Так мяться было на нее не похоже. Я промолчал, лишь пристально посмотрел на нее поверх чашки.

– От тебя плохо пахнет. Просто ужасно. Ты воняешь.

Краска бросилась мне в лицо от обиды. Выйти невредимым из таких передряг и стыдиться того, что ты еще жив! Бежать отсюда, скорее. Исчезнуть, сгинуть, как Ивон, в темных водах, и чтобы обо мне забыли. Все, что угодно, только не это. Это было стократ хуже всех упреков, которых я ожидал.

– Я хочу сказать, это не ты, – продолжала она мягче. – Это… Даер. От него вонища. А ты аж до плеч в его перьях. Ни дать ни взять ходячая голубятня.

– Но, Силде, Даер со мной работает. Без него я ничего не могу.

– Что ж делать, если он воняет. Это большой город, Гвен, здесь тебе не Варм. Тебя никуда не пустят с этим запахом курятника.

Я вскочил. Пулей вылетел за дверь. Дом с этой стороны выходил на канал. На узком и высоком кирпичном фасаде красовались стрельчатые окна с деревянным переплетом; впритык стояли соседние дома, все почти одинаковые, только щипец ^[4] крыши у одних был зубчатый, у других вогнутый. На другом берегу такой же ровный ряд фасадов и буржуазных жизней, так и дышавших здоровьем и процветанием, – они были очень далеки от моей бедной деревни и еще дальше от пекла Железных садов. Какие красивенькие все эти фасады, какие аккуратные. Только поглядев на них, я уже знал, что биться мне в эти стены – пустое дело, наживу только синяки и шишки. Надо было послушать Матиаса. Бежать куда подальше, пока не поздно, продать книгу и пибила. А я вместо этого еще сильнее запутался в сети. Всего лишь попал из одной клетки в другую, покорно шел за приманками, которыми водили перед моим носом, и, куда ни кинь, стукался головой все о ту же решетку. Еще вчера я готов был потягаться с Йорном, хмелея от уверенности, думал, что играю на равных, как мужчина с мужчиной, отвечал на его доводы своими. Я гордился собой, даже проиграв, убежденный, что снискал его уважение. И готов был скрепить наше воссоединение в кабаке. Увы, стараясь не отставать от него, стакан за стаканом, я в конце концов свалился под стол. И наутро трех слов Силде хватило, чтобы вернуть меня к жалкому уделу мальчишки-недоумка. Как живут в этом мире? Как стоят на своих ногах? Где сердце? Где голова? Именно этот момент выбрал Даер, чтобы высунуть свою голову из кармана, и, клянусь, еще немного – и я свернул бы ее, выбросил пернатого в канал и, как знать, сам бы прыгнул следом, чтобы покончить со всем раз и навсегда.

Отсюда не выбраться. Путь в телеге Анку нельзя проделать дважды. Жизнь только одна. Даже если моя совершила крутой поворот, это все равно моя жизнь, и другой не будет. И как будто чтобы я убедился в этом, жестокий приступ кашля согнул меня пополам, не давая забыть о предательском теле, которое не хотело умирать, но и жить мне давало лишь наполовину.

Я шел вдоль канала, бередя себя все сильнее. Вокруг суетились люди; в лодках, в лавках, повсюду, куда ни глянь, я видел грациозные женские фигурки, и безжалостный приговор Силде вновь и вновь напоминал мне о моей ничтожности. Старому Бразу повезло, что он ослеп. Красота и грация, когда они недостижимы, могут и убить.