Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера Nirvana - читать онлайн книгу. Автор: Дэнни Голдберг cтр.№ 10

– Курт был одет в фальшивый глэмовый костюм, включая ботинки на платформах, – вспоминает Мун. – Это была явная пародия. Мне больше всего запомнилось, что он не играл гитарных соло. У него была педаль с цифровым дисплеем, и он словно играл полусоло – что было вполне в духе пародии. Очень интересно.

Мун стал сам организовывать небольшие концерты в Олимпии, в том числе одно из первых выступлений группы Курта. Он признает, что его друг Дилан Карсон «решил, что Курт гений, раньше, чем я». (Курт дружил с Диланом до конца жизни, и, скорее всего, именно он был последним, кто видел его живым.) Курту тогда было двадцать лет, и Мун не осознавал всей широты его одаренности, пока тот однажды не сыграл ему песню, «которая была просто суперцепляющей, она цепляла сильнее, чем практически все, что в конце концов попало на альбом Bleach».

– Это просто поразило меня. Он экспериментировал со всеми этими различными формами. Он носил джинсовую куртку, исписанную названиями его любимых групп с Touch and Go и других инди-лейблов, но при этом мог написать убийственную поп-песню.

Уже на этом этапе жизни Курта иногда привлекали наркотики, не слишком-то для него полезные. Мун вспоминает:

– Я переезжал и попросил Курта помочь. Он сказал, что чувствует себя не очень хорошо, но, когда я сказал, что он единственный мой знакомый, у которого есть машина, он помог мне собрать вещи, открыл дверь и его вырвало, а потом он помог мне все перенести. Он был очень добр ко мне, хоть и чувствовал себя отвратительно. Я и не думал, что он дурью балуется.

Олимпия, по словам Муна, «была довольно-таки трудным местом, чтобы прослыть крутым. У нее была репутация элитной школы. Говорили о всяких-разных кликах. Курт понимал, чем именно крута Олимпия, и хотел, чтобы его приняли крутые люди, и, конечно же, его приняли. Группа была слишком хорошей, чтобы ее не принять».

– А еще он был очень забавным на вечеринках, – добавил Мун. – Мог долго молчать, а потом вдруг взять и захватить внимание всей комнаты.

Еще Олимпия была центром движения Riot Grrrl, которое расцвело как раз в ту пору, когда там жил Курт. Музыкальный критик NPR Энн Пауэрс, которая в свое время ежедневно писала о музыке Сиэтла в The Rocket и издала несколько книг о феминизме и роке, объясняла: «Riot Grrrl – это панк-рок с повышенной ответственностью». Одной из самых влиятельных групп в движении Riot Grrrl была Bikini Kill, выпустившая альбом на лейбле Kill Rock Stars, который основал Мун; дистрибуцией заведовал K Records.

– У Курта был страстный роман с барабанщицей Bikini Kill Тоби Вейл, когда он жил в Олимпии, – вспоминает Кортни. – Тоби – первая женщина, в которую Курт был по-настоящему влюблен.

Пауэрс отмечает:

– Этот опыт сделал его не таким, как Mudhoney или Pearl Jam. Он пережил все лично. У него был роман с женщиной, которая записывала феминистскую музыку, он читал классические книги на эту тему, смотрел на мир через эту линзу.

Курт тоже оказал влияние на Вейл. Она рассказала Эверетту Тру, что немало узнала от Курта о пении – в том числе об использовании крика, словно голос – просто еще один музыкальный инструмент.

Во всех версиях биографии Курта фигурирует случай, когда однажды ночью вокалистка Bikini Kill Кэтлин Ханна нарисовала над его кроватью граффити: «Kurt smells like teen spirit». Это была отсылка к бренду дезодоранта, которым пользовалась Вейл, но Курт, воспользовавшись артистической алхимией, применил эту фразу в совершенно другом смысле, когда писал свою самую знаменитую песню. Кортни, чья взаимная неприязнь с девушками из Bikini Kill хорошо известна, в 2018 году рассказывала мне о них задумчивым тоном:

– Я никогда не была поклонницей их музыки, но любила их культуру.

Riot Grrrl и Кортни Лав олицетворяют собой два направления панк-роковой мысли, которые Эверетт Тру описывал следующим образом: «Были группы вроде Sex Pistols или The Clash, которые считали, что нужно тайком проникнуть в общество и разрушить его изнутри, делать гадости системе и всячески веселиться, а были люди вроде Яна Маккэя и Fugazi, с точки зрения которых любое взаимодействие с системой разрушительно, и нужно создавать совершенно альтернативные структуры вне ее. Курт, очевидно, выбрал путь действий внутри системы. Он женился на Кортни Лав, а не на Тоби Вейл. Это все объясняет, верно ведь?»

Различия между двумя философскими школами инди-мира, о которых говорит Эверетт, подмечал и Курт в своих дневниках после записи Nevermind; там он явно выступает на стороне тех, кто подрывает систему изнутри: «С тех пор как я недавно завязал отношения с сотрудниками корпоративного людоеда, я узнал, что существует горстка очень достойных и искренних любителей музыки, которые притворяются врагом, чтобы проникнуть в систему империи и помочь нам уничтожить то, что мы знаем как дерьмо».

Некоторые биографы связывают желание Курта уехать из Олимпии с трудностями в личной жизни, но Крист дает другую причину:

– Он был намного талантливее, чем большинство местных. Вот почему. Многие люди в мире искусства – позеры. Но они на самом деле ничего не делают. А он был артистом.

Курт часто говорил мне, что его уже тошнит от снобизма инди-сцены и от того, что это подрывает его амбиции. Эрландсон вспоминает: «Я видел, что Курту нравилось в Олимпии, а что – нет: определенная часть ее была очень консервативной, пристрастной и замешанной на кликах». Курт жаловался Азерраду: «Мне просто хочется, чтобы люди не относились к этому настолько, блин, серьезно. На андеграунд-сцене все словно сражаются за какую-то утопию. Там столько разных фракций. Если ты не можешь заставить андеграундное движение объединиться, и люди в нем просто спорят из-за каких-то необязательных мелочей, по поводу которых не могут согласиться, как, блин, они надеются получить какой-то эффект на массовом уровне?» Конечно, панк-сцену Олимпии не интересовал эффект на массовом уровне. Они любили талант и чувствительность Курта, но отрицали его амбиции.

Кортни Лав некоторое время жила в Олимпии еще до знакомства с Куртом, и ее взгляд на культуру, возникшую вокруг K Records, еще более желчный; она отчасти выразила его в песне Rock Star с альбома Hole Live Through This, безжалостно насмехаясь над сценой: «Когда я училась в школе в Олимпии – все были одинаковыми вокруг. Мы выглядели одинаково и говорили одинаково». В акустической версии песни, записанной для передачи Джона Пила на BBC, она вставила строчку: «Я ходила в школу с Келвином», спев ее с нескрываемым сарказмом.

«Келвин» – это Келвин Джонсон из K Records, который познакомил Курта с такими исполнителями, как The Vaselines и Jad Fair, в чьей музыке было больше нюансов, чем у интенсивных, громких панк-групп, аудитория которых в основном состояла из мужчин. Nirvana никогда не записывалась для K Records, но в сентябре 1990 года Курт сыграл несколько акустических песен в передаче Джонсона на радио KAOS и спел с ним дуэтом песню Wipers под названием D-7. (А еще в этом эфире Курт объявил, что к группе присоединился Дейв Грол.) В 1991 году, после отъезда из Олимпии и незадолго до того, как Nirvana подписала контракт с Geffen Records, Курт сделал на предплечье татуировку с логотипом K Records, которая, по его словам, «должна была напоминать ему, чтобы он оставался ребенком». Курт переписывался с Джонсоном и после феноменального успеха Nevermind.