Дмитрий Самозванец - читать онлайн книгу. Автор: Фаддей Булгарин cтр.№ 28

— Да ведь царь-то не сам станет узнавать да спрашивать, — возразил Тараканов. — Подумай хорошенько, куманек, что делать? Ведь я пришел к тебе за советом, — сказал Тараканов.

— Утро вечера мудренее, — отвечал Конев. — Новое солнышко принесет новую мысль и совет.

В это время подошел к разговаривающим монах, перекрестился пред образом, поклонился купцам и, вынув из-под рясы кадильницу, подал Коневу и сказал:

— Архимандрит кланяется тебе, Федор Никитич, и посылает отцовское благословение. Вели починить это кадило на счет казны монастырской.

Конев принял кадило, отвечал поклоном и сказал:

— Здорово ли поживаешь, отче Леонид? Тебя давно не видать.

— Я отлучался из Москвы по делам монастырским, — отвечал монах.

— Вот то-то и беда, что ваша братья ищут более дел за стенами монастырскими, нежели в ограде! Не к тебе речь, отче Леонид, но чернецы вашего Чудова монастыря любят разглашать вести, которые иногда могут довести православных до соблазна, до греха и до беды!

Монах пристально посмотрел на обоих купцов и заметил смущение на лице Тараканова.

— Добрые чернецы не разглашают пустых вестей, — сказал Леонид, — а если пускают в народ вести, то справедливые, с соизволения Божиего.

— Слышишь ли, кум? — сказал Тараканов.

— Нет, отче Леонид, — возразил Конев. — Иногда и монашеские вести похожи на сказку. Например, если б кто тебе стал рассказывать, что умерший и погребенный восстал из могилы?

Леонид хотел что-то сказать, разинул рот и остановился. Потом, посмотрев проницательно на Конева, сказал:

— А давно ли ты, Федор Никитич, стал сомневаться в силе Господней, творящей чудеса по произволу?

— О, я не сомневаюсь в чудесах и знаю, что сам господь Бог наш, Иисус Христос, воскрешал из мертвых и запечатлел святую нашу веру своим воскресением; но здесь дело не о чудесах, а просто о делах человеческих… Как бы тебе сказать… Например, если б тебе сказали, что блаженной памяти царь Феодор Иванович, которого мы со слезами схоронили в могиле, воскрес или вовсе не умирал. Что бы ты сказал тогда?

— Что всякое дело возможно и что мудростию человеческою нельзя постигнуть промысла Всевышнего. «Мудрость бо человеческая буйство у Бога есть», как гласит Писание, — отвечал Леонид, смотря в лицо купцам, которые поглядывали друг на друга с беспокойством и смущением.

— Крылошанин вашего монастыря Мисаил Повадин ведет жизнь нетрезвую и часто болтает лишнее, — сказал Тараканов.

— К чему мне знать, а тебе говорить это? — отвечал Леонид. — Ни ты, ни я не старшие над братом Мисаилом; как поживет, так и будет отвечать пред Богом!

— Ну, уж воля твоя, отче Леонид, а я бы не стал верить, если б мне рассказал что мудреное брат Мисаил, — сказал Конев.

— Бездушен колокол, но благовестит во славу Божию волею честных и православных святителей. И бесы не отвергают истины — бытия Божия. Весть — слово, все равно, кто бы ни молвил. Истина переходит в народ иногда из скверных уст, как чистая вода источника из мутного болота. «Сего ради подобает нам лишше внимати слышанным, да не когда отпаднем», — сказал апостол Павел ^[108].

— Мы люди не ученые и не можем спорить с вами, книжниками, — сказал Конев. — Не хочешь ли подкрепить силы чем-нибудь, отче Леонид? Пойдем ко мне наверх.

— Спасибо! Мне некогда: я должен возвратиться в монастырь. — Леонид, сказав сие, откланялся купцам и пошел в обратный путь.

— Ну, что бы тебе порасспросить хорошенько отца Леонида, — сказал Тараканов, — видишь ли, что и он как будто намекал о чуде…

— Поди ты с Богом: я знаю отца Леонида! — отвечал Конев. — Нет хитрее, нет мудрее его в целой Московской епархии. С ним беда связаться на речах. Он, верно, сам выпытывал нас, чтоб выставить вперед. Но как бы ни было, а дело нешуточное. Мы завтра поговорим с тобою об этом, а теперь прощай: мне надобно за делом сходить в Царь-город.

* * *

Народ толпился на Красной площади, пользуясь праздничным днем и приятною погодой. Молодые люди лакомились орехами и пряниками, которые разносили на лотках мелкие торговцы; одни играли в свайку ^[109], другие в кружке распевали песни; иные слушали веселых рассказчиков и громким хохотом изъявляли свое удовольствие. Старики разговаривали между собою о делах, о торге, работах, подрядах. Пестрые толпы, как волны, переливались из одного конца площади в другой; шум и говор составляли один протяжный гул.

Вдруг толпы поколебались, и из всех концов площади народ устремился на средину. Пожилая женщина с растрепанными волосами, босоногая, покрытая поверх рубахи куском полотна, медленными шагами шла между народом, который раздавался перед нею и с боязнью посматривал на нее, забегая вперед. Женщина несколько раз останавливалась, осматривалась кругом и, пропев петухом, продолжала путь.

— Что такое? что за диво? — восклицали из толпы люди, немогшие видеть, что происходило в середине.

— Кликуша! — отвечали вполголоса близкие к женщине.

— Кликуша! — повторяли другие громче, и наконец на целой площади раздался клик: «Кликуша! Кликуша!» ^[110]

— Это Матрена, вдова ткача Никиты из Красного села, — сказал один пожилой человек своему соседу. — Ее испортил колдун года три перед сим. Она бросила дом и детей и летом бродит по лесам и болотам, а зимою по селениям и заходит иногда в город. В ней поселился бес, да такой злой, что никак нельзя его выгнать. Он корчит и мучает ее, прикидывается то петухом, то собакою, то поросенком и кричит из нее, лает и хрюкает днем и ночью. Иногда бедная Матрена приходит в бешенство и мечется в огонь и воду; иногда она пророчит. Сеньке Лопате, купцу в Шапочном ряду, предсказала смерть; дьяку Шуйскому — тюрьму и побои, а в Скородоме — пожар. Не подходи близко, сосед, чтоб не наткнуться на беду.

Сосед перекрестился и сказал:

— Чур меня, чур меня! С нами крестная сила!

— Да воскреснет Бог и расточатся врази его! — промолвил другой, слышавший разговор.

Кликуша остановилась, запрыгала на одном месте, залаяла собакою, потом присела, поджав ноги, закрылась полотном и. завопила ужасным голосом.

— Бес мучит ее! — воскликнул кто-то в толпе. — Уйдем, чтоб он. не вылез, — повторил другой. — Нет, он не сделает зла крещеному без воли Господней, а как придет судьба, так и под землею не укроешься, — примолвил третий. — Ну как она кинется на людей? — спросил первый. — Не бойся, она не бросается на крест, — отвечал другой. Вдруг кликуша сбросила с лица полотно, угрюмо посмотрела кругом и сказала: