Вечный капитан - читать онлайн книгу. Автор: Александр Чернобровкин cтр.№ 27

Галера не появилась на следующий день. Может быть, пережидает в Мерса-Матрухе, а может, попробует проскочить ночью. Предыдущая ночь была безветренной. Что парусники смерть, то галере в радость. Ночью я выставил наблюдение, но никого не заметили.

Только утром из «вороньего гнезда» донеслось:

— Вижу судно!

Это была другая галера, с одной мачтой, на которой был поднят полосатый, серо-желтый латинский парус, и четырнадцатью веслами с каждого борта, и шла она со стороны Александрии. С утра задул бриз, довольно свежий. Он гнал остывший над морем воздух на разогретую солнцем сушу. Нам такой ветер был попутным. Я рассчитал угол упреждения и, как только галера вышла в заданную точку, приказал поднимать паруса. Шхуна легко набрала ход, благодаря попутному ветру и парусам, установленным «бабочкой». На галере заметили нас не сразу, но среагировали моментально — повернули в сторону берега. Скорость у них была выше, зато некуда отступать. Впереди высокий пустынный берег с неширокой полоской песчаного пляжа. Я не сразу понял задумку капитана. Она была проста. Галера с полного хода выскочила носом на берег. С бака был спущен трап, по которому экипаж, унося ценные вещи, удрал от нас. Цепочка людей с тюками и узлами потянулась по склону вверх. Они постоянно оглядывались. Передний, в зеленой чалме и длинном сером одеянии с широкими рукавами, остановился, поднявшись по склону и что-то прокричал в наш адрес, помахав кулаком. Наверное, как моряк моряку, пожелал местный вариант семи футов под килем.

Метрах в ста от берега я приказал убрать паруса и лечь в дрейф. На шлюпке добрались до берега, а потом поднялись по трапу. Я взял с собой обоих отпрысков. Пусть посмотрят и понюхают, чем пахнет поражение в бою. Трап бал длинный и тонкий. Даже когда поднимался один человек, доски прогибались, пружиня. Поскольку ограждения отсутствовало, требовался навык, чтобы без происшествий подняться на борт галеры. Я не упал. Мои сыновья по малолетству не постеснялись передвигаться на четвереньках, а вот Олфер Нездинич, которая я взял на этот раз своим заместителем вместо Мончука, решил показать удаль и плюхнулся в воду. Упал на мелководье, но брызг поднял целый фонтан. Остальные дружинники, приплывшие на шлюпке, громко посмеялись и последовали примеру моих наследников.

Вонь на галере была меньше, чем на тех, которые попадались раньше. Наверное, потому, что меньшего размера. На баке лежал якорь — большой светлый камень, округлый, отшлифованный водой, с дыркой в центре, через которую был привязан канат. Куршея уже, чем на больших галерах, и ограждение только с левого борта — деревянные столбики, соединенные леером. Над головами гребцом не было палубы, только навес из холста. Банки под углом к борту, на каждой по два человека. Все голые и грязные. У многих волосы и борода длинные, но не у всех. По большей части это были европейцы. Мои сыновья, морщась от вони, с удивлением пялились на них. Увидев, что мы тоже европейцы, гребцы заорали от счастья на разных языках.

Я поднял руку, призывая к тишине, и произнес:

— Как только придем в порт Андравида, все будете отпущены на свободу. Там вас и раскуем, сейчас нет времени. Так что погребите от души в последний раз!

Они опять заорали от счастья. Когда ор немного стих, я услышал, что меня зовут:

— Князь, князь!

В грязном рабе не сразу узнал когда-то бравого брабантского рыцаря Бодуэна де Рине. Судя по красным отметинам от бича на спине, морская профессия давалась ему с трудом.

— Как ты здесь оказался, Бодуэн?! — удивился я.

— В плен попал под Яффой. Царь Иван не стал продлевать контракт. Пришли в Константинополь, а там купцы из Яффы предложили хорошие условия. Мы и согласились. В итоге восемь человек сидят здесь, а остальные лежат в песке, — криво усмехаясь, рассказал он.

— Лучше продавать душу дьяволу, чем купцу, — дал ему совет на будущее.

Он посмеялся, но больше из лести.

— Раскуйте его, — приказал я и пошел дальше осматривать галеру.

В кормовой части лежал груз — хлопок в тюках. Не самая лучшая добыча, но с паршивого сарацина хоть хлопка клок. Мне он пригодится для изготовление стеганок. Одетая под кольчугу, стеганка намного усиливает ее защитные свойства, особенно против стрел и ударов булавами. Запасов еды и воды на галере должно хватить на неделю. Я пересадил на нее десять человек, чтобы работали с парусом, рулили и задавали барабаном ритм гребцам. Бодуэна де Рине забрал на шхуну. Там его отмыли, одели в чистое, накормили и напоили.

— Думал, уже не выкарабкаюсь, умру на галере, — произнес он, глядя посоловевшими от вина и еды глазами. — Я теперь твой должник. Если хочешь, стану твоим вассалом.

— Могу взять, да только феода не дам. У меня дружина вся наемная, круглый год на службе или тренируется. Дисциплина строгая. За невыполнение приказа в бою или самовольство повешу. В обмен получают от меня оружие, доспехи, коня, денежное и продуктовое довольствие и часть военной добычи. К тому же, молиться придется по ромейскому обряду, — перечислил я, чтобы отбить у рыцаря охоту проситься ко мне на службу.

— Мне без разницы, как молиться, и феод не нужен. Главное — чтобы голова не болела, что завтра есть и где спать, — сказал он.

— Об этом уж точно забот у тебя не будет, — пообещал я. — Но не спеши, может, в Андравиде что получше найдешь.

— Хватит, наискался! — отмахнулся рыцарь Бодуэн. — Могу совершить оммаж хоть сейчас.

— Давай, — согласился я, вставая.

Не знаю, зачем он мне нужен, но раз зверь бежит на ловца, последнему негоже уклоняться. Бодуэн де Рине встал на левое колено и поклялся служить мне вечно за стол, кров и рыцарское снаряжение. Я в свою очередь пообещал не обделять вассала благами. Оммаж скрепили поцелуем.

Мои сыновья с интересом наблюдали за процедурой. Мать им рассказывала, что такое оммаж, но видели впервые. И некоторые мои дружинники тоже. Они, вступая в дружину, клялись служить верой и правдой и целовали крест, не становясь на колено, но и не оговаривая никаких условий. Поскольку никто из них не понимал брабантский вариант латыни, как и любой другой ее вариант, решат, что рыцарь принят также, как они.

Как я и предполагал, бабушка Жаклин очень обрадовалась внукам. Особенно Владимиру. Старший и младший пошли в меня, а средний — в их породу, на дедушку Жоффруа похож. И внешне, и характером. Бабушка это сразу заметила и полюбила внука так, как, наверное, не любила мужа. Жаклин теперь вдовствующая княгиня. Вся власть в княжестве и дворце перешла к ее старшему сыну Жоффруа, то есть, к его жене Агнесс. Как ни странно, и новой княгине Ахейской Владимир понравился. Поэтому большую часть свободного времени ему приходилось проводить то рядом с бабушкой Жаклин, то рядом с тетей Агнесс. Собственно говоря, для этого я его и привез сюда. Сыновей у меня трое, а княжество одно. У Жоффруа де Виллардуэна-младшего детей все еще нет. Его единственный брат Вильгельм пока не женат, хотя давно уже пора. Никак не найдут ему невесту. Поблизости нет свободных принцесс, а на меньшее его мать не согласна. Даже если найдут, неизвестно, успеет ли произвести наследника? А Владимир — близкий родственник правящей фамилии, внешне похож на них, говорит на французском и греческом, ведет себя, как положено рыцарю. Ахейские бароны оценили все это и, судя по тому, с каким вниманием стали относиться к нему, занесли в список кандидатов в князья. Мало ли, как дальше пойдут дела? Вдруг не окажется прямых наследников? Для барона важно, чтобы князем не стал другой барон. Им западло подчиняться равному по происхождению.