Под гнетом страсти - читать онлайн книгу. Автор: Николай Гейнце cтр.№ 9

— Да ведь это венчальный наряд! — прервала ее мать, слегка вздрогнув.

— Именно, мама! — воскликнула нервно Ирена. — Ты сделала вечер по случаю моей свадьбы… К тому же я вокруг себя слышала шепот: «Вот жених… князь»… Я выходила замуж за князя… Только я не разобрала его фамилии… В толпе говорили: «Как жаль, что он умер!».

Она умолкла на мгновение, но потом тотчас же продолжала:

— Кто умер? Я бы это, может быть, узнала… Я видела также моего будущего мужа. Мне кажется, что я теперь узнаю его между тысячами!.. Но вдруг я проснулась… не правда ли, мама, это очень странный сон?

— Да, действительно, странный! — пробормотала бледная и взволнованная Анжелика Сигизмундовна.

Как все женщины, особенно ее круга, она была очень суеверна и знала значение снов.

«Свадьба означает смерть», — думала она. Она вся похолодела, сердце ее остановилось.

— Что с тобой, мама? — спросила Ирена. — Ты стала вдруг такой скучной.

— Ничего, — быстро ответила мать с деланной улыбкой, на губах. — В твои годы много снится снов, и они ничего не означают. Вставай, я помогу тебе одеться.

Все утро Анжелика Сигизмундовна озабоченно наблюдала за своею дочерью, прислушивалась к ее говору, следила за малейшим ее жестом. После обеда она сказала ей:

— Надень шляпу, мы пойдем с тобой гулять в лес.

Ирена с детскою радостью приняла это предложение.

В одну секунду она очутилась в своей комнате, надела только что привезенную ей матерью из Петербурга шляпу с широкими полями, бесподобно шедшую к ее миловидному личику.

Они миновали фруктовый сад, достигли калитки, всходившей в лес, и пошли по первой попавшейся им тропинке.

Ирена уже давно мечтала об этом tête-à-tête со своею матерью, сгорая желанием открыть ей свое сердце, сказать, что она чувствует, объяснить причины своей грусти, выразить желания своей детской души. Сколько раз она твердила сама себе все то, что она должна сказать матери, а теперь, около нее, когда оставалось только открыть рот, чтобы заговорить, ей вдруг стало казаться, что ей нечего сказать.

Она была именно в таком возрасте, когда молодые девушки чувствуют необъяснимые тревогу и застенчивость, которые не могут анализировать, не будучи в состоянии отдать себе отчет.

Обе женщины шли некоторое время молча, и Ирена, вышедшая из дому с улыбкой на устах и блестевшими глазами, становилась все угрюмее, раздражалась против самой себя, не понимая тому причины.

Анжелика Сигизмундовна пристально посмотрела на нее.

Она, видимо, догадалась, что происходило в душе ее дочери, так как первая прервала томительное для них обеих молчание.

— Дорогое дитя мое, — нежно начала она, — ты уже взрослая девушка и начинаешь, как я заметила, мучиться бездействием и однообразием твоей настоящей жизни.

Слезы внезапно полились из глаз Ирены.

— Я мучаюсь только тем, что живу вдали от тебя и не могу чаще тебя видеть, чаще чувствовать на себе взгляд твоих чудных, ласкающих, нежных глаз.

— Я также, дорогая моя, страдаю от этой разлуки, но она необходима для твоего же счастия. Потом я расскажу тебе причины, принудившие меня к ней, передать же их тебе в несколько часов нет возможности.

Анжелика Сигизмундовна уже давно сочинила целый роман, который и намеревалась рассказать в надлежащее время своей дочери, лишь бы скрыть от нее жестокую истину ее позорного существования.

— Если мы и жили до сих пор в разлуке, — продолжала она, — то не обвиняй в этом мое сердце, мою любовь к тебе, готовую на всякие жертвы…

Она чуть-чуть не сказала «на всякие преступления», но вовремя остановилась.

— О, я никогда и не думала иначе! — воскликнула Ирена, бросаясь к ней на шею. — Если я немного грущу и скучаю, стала даже капризной с некоторых пор, то все-таки я не неблагодарная… Я знаю, как ты меня любишь!

— Да, я люблю тебя, я люблю тебя больше, чем ты можешь предполагать.

Она порывисто прижала дочь к груди.

— Не в том, впрочем, дело. Напротив, я хотела бы тебя успокоить. Я отлично понимаю, что ты чувствуешь… это так естественно в твоем возрасте. Все мы прошли это. Ты становишься женщиной, вот в чем весь секрет, а женщине нужна другая жизнь, нежели девочке!

Ирена с вопросительным недоумением глядела на нее.

— Я одна могу тебе в этом помочь, могу изменить твою жизнь, и я на это решилась…

— А! — могла только воскликнуть взволнованная молодая девушка.

— Я теперь тебя покину в последний раз. Через четыре, много пять месяцев я возвращусь, и тогда уже мы не расстанемся…

— Мы будем жить здесь?

— Нет, я увезу тебя.

— В Петербург?

Анжелика Сигизмундовна заметно вздрогнула.

— Нет, не сразу в Петербург.

— Отчего?

— Петербург… ты это узнаешь после… возбуждает во мне тяжелые воспоминания… Я ненавижу этот город.

Ирена взглянула на нее с удивлением.

— Особенно потому, — поспешно прибавила мать, — что этот проклятый Петербург до сих пор разлучал нас с тобою.

— Ты там страдала, бедная мама, ты там была несчастна?

Анжелика Сигизмундовна засмеялась, но таким смехом, который тотчас же постаралась заглушить, настолько он был, по ее мнению, неуместным в присутствии ее дочери.

— Да, да, именно! — быстро сказала она. — И уж, конечно, не я повезу тебя в Петербург. Это, быть может, сделает твой муж!

— Мой муж! — повторила Ирена, вздрогнув.

— Да, моя дорогая, потому что ведь нужно тебе выйти замуж, и как можно скорее. Это самое лучшее.

Она остановилась, но через минуту начала снова уже другим тоном:

— Ты молода, хороша, ты сделаешь блестящую партию… О, я буду требовательна, разборчива… Никто не будет достаточно хорош, добр, знатен для дочери… для тебя, моя Рена.

— Значит, ты собираешься меня выдать замуж? — повторила задумчиво молодая девушка.

— Конечно, я только об этом и думаю; но, само собою разумеется, нужно, чтобы он тебе нравился, чтобы ты его полюбила.

Ирена слушала молча. Сердце ее усиленно билось.

— Так что будь терпелива, — продолжала Анжелика Сигизмундовна, — в скором времени твоя жизнь переменится. Мы будем неразлучны до того дня, пока мне не удастся упрочить твое счастие.

Разговор в том же духе, или, вернее, монолог матери, высказывавшей вслух свои заветные мысли и надежды, продолжался довольно долго; дочь же в это время предавалась своим мечтам.

Было уже поздно, когда обе женщины вернулись на ферму.

Анжелика Сигизмундовна еле успела уложить свои вещи.