Под гнетом страсти - читать онлайн книгу. Автор: Николай Гейнце cтр.№ 23

— Ничего, Александр Михайлович, — тихо возразила она, — теперь Владимиру Николаевичу гораздо лучше, и я вхожу к нему в комнату только тогда, когда он спит.

— Почему только тогда, когда он спит? — удивился Ртищев.

— Графиня Лора говорит, что ему неприятно будет видеть меня у себя в комнате, — с горечью сказала она.

— Неприятно? Как ей не стыдно говорить это? — вспылил Александр Михайлович. — Кто, как не вы, спас его? Сам доктор сказал мне вчера об этом. Никогда, никогда я не поверю, чтобы Владимиру могло быть неприятно ваше присутствие.

— Не говорите этого, Александр Михайлович, это очень возможно, может быть, на этот раз графиня Лора права.

В комнату вошел доктор.

— Ну, что, моя маленькая чародейка, — весело сказал он, пожимая руку Анжелики, — теперь, я думаю, вас можно освободить и полечить немного? Ложитесь-ка отдохнуть, и если будете беречь себя, то через неделю опять будете молодцом.

Анжелика улыбнулась и сказала, что чувствует себя хорошо, но тем не менее послушалась и ушла к себе.

Через неделю она, действительно, поправилась настолько, что снова начала свои занятия. Владимира она не видала две недели и потому, вернувшись в субботу домой, с нетерпением ожидала увидеть его здоровым.

Пройдя в свою любимую голубую гостиную, она села у окна, прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь? Через минуту вошла Марья Осиповна и, поцеловав ее, сказала, что они сегодня едут на вечер, но что Владимир останется, так как еще очень слаб.

Анжелика осталась сидеть у окна.

Она слышала, как все уехали, и хотела уже идти в свою комнату, как услышала тихие, неровные шаги, и на пороге показался граф Владимир.

Он похудел и похорошел после болезни.

Увидев Анжелику, он подошел к ней.

— Здравствуйте, Анжелика, — сказал он, садясь против нее и беря ее руку. — Я, право, не знаю, как мне благодарить вас за все то, что вы для меня сделали. Я слышал, как вы были добры ко мне; поверьте, я никогда, никогда не забуду этого, — горячо добавил он, не выпуская ее руки.

— Что вы… Владимир Николаевич… — прошептала растерявшаяся девочка, — это совсем не стоит такой благодарности.

— Как не стоит? Вы спасли меня от смерти и говорите, что это ничего! Вот я, действительно, не стоил, чтобы вы заботились обо мне; я дразнил и мучил вас. Простите ли вы меня, Анжелика? — спросил он и, прежде чем она успела опомниться, прижал ее маленькую ручку к своим губам.

Эта неожиданная ласка чуть не свела ее с ума. Она вспыхнула, потом побледнела и, залившись горькими слезами, вскочила и выбежала из комнаты. Он пошел за ней и застал ее в турецкой комнате.

— Анжелика, что с вами? — испуганно спрашивал он, нагибаясь к лежавшей в кресле девочке. — Я испугал вас? Полноте, голубчик, успокойтесь.

Она встала, хотела выйти, но зашаталась и чуть не упала, если бы он не подхватил ее.

— Анжелика… — растерянно прошептал он, смотря на ее побледневшее, с закрытыми глазами лицо.

Она открыла глаза и взглянула на него.

— Что вы… — начал он и внезапно остановился, любуясь чудным блеском ее глаз и непонятным светом, озарившим ее лицо под влиянием зародившегося нового чувства.

Прошло еще около года. Был холодный сентябрьский день. В доме Ладомирских был праздник — рождение их дочери, которой исполнилось 23 года.

С двух часов начали съезжаться поздравители. Лора, в зеленом шелковом платье, цвет которого очень шел к ее глазам и волосам, сидела в гостиной и принимала гостей.

Анжелика была в пансионе.

В числе поздравляющих был и Александр Ртищев. Он сидел у окна и вполголоса разговаривал с Владимиром.

К ним подошел Раковицкий.

— Послушай, Володя, неужели правда, что ты уезжаешь за границу? — спросил он.

— Да, уезжаю. Доктор уверил отца, что мне это после болезни необходимо. Кроме того, отец давно хотел, чтобы я поехал за границу и заехал в Париж, к моему двоюродному дяде, которого он любит как родного брата. Теперь случай представился, я выхожу в отставку и еду.

— Надолго?

— На два года.

— Как хороша твоя сестра, Володя, — продолжал Дмитрий Петрович. — Посмотри на князя Вельского, он совсем теряет голову.

Владимир с усмешкой посмотрел на сестру и на ее обожателя.

Около Лоры сидел высокий, стройный брюнет, с замечательно красивой, но несколько самоуверенной и дерзкой физиономией.

— Не нравится он мне что-то, — сказал Владимир, — кажется, порядочный фатишка.

— Как здоровье Анжелики Сигизмундовны? — спросил Ртищев.

— Ничего, кажется, здорова. Только не знаю, что с ней сделалось за последнее время.

— А что?

— Она положительно избегает меня. Странное создание, ее никто никогда не поймет, — пожал плечами Владимир.

— Напротив, я стал ее отлично понимать последнее время, — сказал Александр Михайлович, — только я теперь ее давно не видал, так что не мог заметить перемены. Что у нас сегодня? Пятница. Завтра я ее увижу и скажу тебе, что с ней.

— Ого, Саша, — засмеялся Раковицкий, — ты, кажется, хорошо изучил натуру маленькой смуглянки. Ты можешь теперь перевоспитать ее по-своему и приготовить себе сносную жену.

— Что за глупости, Дмитрий; я для нее буду всегда другом и ничем другим.

На другой день, после обеда, Ртищев зашел к Ладомирским и нашел Анжелику сидящей перед роялем. Она не играла, а сидела неподвижно, устремив глаза в одну точку.

Увидев Ртищева, она встала и пошла к нему навстречу.

— О чем вы так сосредоточенно думали? — шутливо спросил он.

— О чем? О своем голосе. Вы знаете, что наш учитель пения был у Николая Николаевича и уговорил его отдать меня в консерваторию. Вчера я была там, и профессор, слушавший меня, сказал, что у меня редкий голос, так что у меня есть надежда петь когда-нибудь, как моя мать…

Голос ее прервался, но через минуту она продолжала:

— Тогда я поступлю на сцену.

— На сцену, Анжелика! — воскликнула незаметно вошедшая в комнату Лора. — Кто же тебе это позволит? По крайней мере, до твоего совершеннолетия ты можешь быть уверена, что этого не будет.

— Нет, это будет! Никто не может запретить мне! — дерзко крикнула Анжелика.

— Ты желаешь, — ядовито засмеялась Лора, — чтобы тебя осыпали цветами и рукоплесканиями и прокричали бы о твоем имени в газетах. Эти дурные инстинкты ты наследовала от твоей матери, которая…

— Ни слова о моей матери! — еще сильнее крикнула Анжелика. — Или я…

Она остановилась.