Фабрика #17  - читать онлайн книгу. Автор: Ян Кошкарев cтр.№ 13

Коренев шел к калитке, ослепленный злобой. Кем себя возомнил этот профессор кислых щей? Да что он знает о многословии? Коренев выхолащивал каждую строчку, удалял любое лишнее словечко, не добавляющее смысла. Предложения превратились в кастрированные обрубки, которыми впору пользоваться Хемингуэю. Это не текст, а краткий протокол, лишенный литературной ценности, куда его ещё обрезать? Насколько плохо нужно разбираться в текстах, чтобы брякнуть про многословие? Нет в рукописи лишнего слова – вымарано, вычеркнуто, выброшено без тени жалости и сомнений.

Добрался до калитки, со злостью хлопнул ею и даже оглох от грохота. Голова закружилась, и на долю секунды едва не потерял сознание.

– Дурак! – процедил зло, не переставая удивляться, как Виталик с Ваней умудрились разглядеть в этом выжившем из ума тщедушном старичке великого литературного гения.

Огляделся. По улице брел тот же мальчик с хворостинкой и насвистывал незатейливую песенку, только хворостинка стала больше и срезала траву, как настоящая коса. Он бросил на Коренева любопытствующий взгляд. Должно быть, много городских чудаков приезжает из города к Дедуле.

Коренев поглядел на разряженный телефон и решил идти к трассе пешком в надежде словить попутку. Пока брел между полями, не покидало ощущение утраты – будто потерял что-то важное. Проверил карманы, вещи оказались на местах, хотя чувство потери не оставляло весь обратный путь.

Вернулся в столицу на попутках и сразу поехал на железнодорожный вокзал, где провел бесконечную ночь на неудобных деревянных сиденьях, обклеенных жвачками. Дважды вымыл руки в вонючем привокзальном туалете – между пальцами зудело, и он грешил на аллергию от грязи и пыли.

Утренним поездом вернулся домой. С вокзала ехал в общественном транспорте и через окно троллейбуса заметил на площади перед горсоветом демонстрацию, что-то требующую от властей. Небольшой отряд полиции обеспечивал порядок и охаживал дубинками активных граждан, норовивших взобраться на стоящий рядом памятник основателю города.

После поездки ощущал себя выжатым и мечтал рухнуть в кровать и забыться. На негнущихся ногах поднялся на свой этаж, наощупь вставил ключ в замочную скважину и… усталость испарилась.

Дверь Нины Григорьевны была приоткрыта.

Стоп! Подавить панику! Это всего лишь Знаменский, опять улики ищет. Коренев подавил порыв проскользнуть незамеченным и решил поприветствовать Дениса Ивановича, чтобы отчитаться в возвращении из короткого путешествия.

В квартире оказалось тихо. Не стал ходить по комнатам и сразу направился на кухню. По пути опять вступил в лужу грязного повидла, продолжавшего покрывать полы.

Вместо мужчины в серой куртке на кухне оказалась женщина лет на пять-семь старше Коренева. Она держала в руках сковороду и намеревалась использовать ее не по назначению. Прежде чем успел открыть рот, сковорода молнией метнулась в его сторону. В последний момент прикрылся правой рукой. Хотя основная сила удара пришлась на руку, глазу все равно досталось.

– Что вы делаете? Так и убить можно, а трупов и без вас хватает, – взвыл он и затряс онемевшей ладонью. – Хоть бы не перелом…

Женщина поняла, что на нее нападать не собираются, и опустила сковороду, занесенную для следующего удара.

– Нельзя без спросу вламываться в чужую квартиру. Можно и по голове получить, – сказала она и потребовала объяснений: – Кто вы и что здесь делаете?

Коренев оценил внешность женщины. По шкале от одного до двенадцати ее зрелая красота потянула на десять. Но при общей симпатичности ее облик вызывал странные ощущения. Будто встречал ее, но давно и при неприятных обстоятельствах.

– Если пообещаете не избивать посудой, я все поясню.

– Объяснитесь, а я решу, бить вас или нет, – она продолжала удерживать сковороду на весу.

– Я живу в соседней квартире на этом же этаже, вот за этой стеной в коридоре – моя спальня… Две недели назад здесь произошло убийство, и так же была открыта дверь. Я вошел и обнаружил на кухне труп. Кровищи разлилось немыслимое количество, – сбивчиво пояснял он и показывал на стол. – А сейчас увидел приоткрытую дверь и удивился, ведь квартира была опечатана. Тайна какая-то…

Женщина не удивилась сумбурному рассказу и сообщила, что никакой тайны нет – она купила эту квартиру. Он удивился, ведь Тамарка ничего не упоминала о продаже.

Выяснилось, что документы в оформлении, но женщина заехала по договоренности и даже порядок не навела. С бумажками дело может затянуться, а где-то жить надо.

– Меня, кстати, Рея зовут, – представилась она и подала руку. Он растерялся и остался стоять истуканом. Она опустила руку.

– Странное имя, не встречал такого, – сказал он, заподозрив, что это короткая форма полного имени. Валерия? Калерия? – Есть что-нибудь холодное, приложить к глазу?

Рея полезла в холодильник и извлекла очередную банку с вишневым повидлом. Кроме повидла, оставшегося от Нины Григорьевны, на полках ничего не было. Приложил склянку к щеке и сидел, наслаждаясь холодком.

Рея предложила чаю. Не отказался, хотя предпочел бы кусок жареного мяса или тарелку супа на бульоне.

Пока чайник закипал на плите, налаживал дружеские отношения с новой соседкой и допытывался, не страшно ли ей жить в квартире, где произошло убийство. Она отвечала, что у мест с подобной историей цена ниже, а сама она равнодушна к таким вещам и ничего не боится.

Тогда он разошелся и в подробностях описал события того дня, когда обнаружил Нину Григорьевну мертвой в собственной кухне. Рея качала головой и удивлялась, но Коренева не оставляло ощущение, что над ним подтрунивают.

– …здесь разлилась целая лужа крови, – показывал он на стол. – А сама она с вырезанным языком сидела спиной к двери!

– Не может быть? Прямо здесь? – она прятала улыбку.

– Именно, – подтвердил он и добавил с легкой обидой на несерьезность, с которой его слушали. – Это очень серьезно.

– Конечно, какие тут шутки, – заверяла она. – Смерть – дело серьезное. Вы же ее боитесь?

– Да, – сказал Коренев. – Всем боязно умирать.

– Неправда. Мне не ни капельки страшно.

– Совсем?

– Абсолютно! – заявила она, словно ей доводилось околевать по пять раз на дню. – Это легко. Хрясь! – и тебя нет, и проблем нет. Жить намного страшнее и сложнее, поверьте, я знаю.

Лицо ее стало серьезным, и Коренев поверил.

– Чем занимаетесь? – спросила она.

– Я журналист. Беру интервью, делаю репортажи…

– На телевидении?

– Нет, – смутился он. – Пишу для газеты «Вечерний город». Читали?

– К сожалению, не имела возможности ознакомиться с этим прекрасным изданием. Я не местная, переехала из Лопухова.

– Знаю, жил там, – обрадовался Коренев. – Институт закончил и проработал около года в местной газете, называлась «Лопуховские новости».