Девять совсем незнакомых людей - читать онлайн книгу. Автор: Лиана Мориарти cтр.№ 94

За наркотики она заплатила немалые деньги в ущерб своему доходу. Милый Яо работал днем и ночью, чтобы рассчитать корректные дозы для каждого гостя. Они вдвоем провели немало бессонных ночей, чтобы все прошло как надо.

Предполагалось, что новый протокол станет поворотным в карьере Маши. Она была готова снова стать частью большого мира. Ей не хватало общественного признания, которое доставляло ей немалое удовольствие во времена корпоративной жизни: краткие биографические очерки в деловых журналах, приглашения произнести вступительное слово. Она хотела публиковать статьи и произносить речи на конференциях и торжественных мероприятиях. Она уже запустила информацию о потенциальном договоре на издание книги. Реакция была положительная. «Личное преображение – тема, вызывающая вечный интерес, – ответил ей один издатель. – Держите нас в курсе».

Маша наслаждалась мыслью о встрече с прежними коллегами, которые наверняка будут поражены ее перевоплощением. Они, наверное, не сразу ее узнают, а потом она увидит их благоговение и зависть. Она не участвовала в бешеной гонке за успехом, а посмотрите, чего добилась. Журналы напечатают ее краткую биографию, телевизионщики будут брать у нее интервью. Маша планировала нанять журналиста. Она собиралась поблагодарить Яо в своей книге и даже предложить ему более высокое место в «Транквиллум-хаусе», пока она будет занята общественной жизнью.

Блестящее, величественное будущее ждало Машу, а эти неблагодарные болваны стояли на ее пути. Она предполагала, что у пансионата лист ожидания заполнится на год вперед, после того как новость о ее успехе станет достоянием гласности. Цены придется поднять, чтобы отражать спрос. Этим людям предложили невероятную программу по самой низкой цене, а они в ответ только стонут.

Они считают, что голодны! Знают ли они, что такое настоящий голод? Они когда-нибудь стояли в очереди более пяти минут, чтобы купить самые необходимые продукты?

Маша посмотрела на черный монитор компьютера и задумалась, не включить ли его снова. Но нет, она не хотела их пока видеть. Она слишком зла на них. Эта Хизер Маркони вела себя слишком неуважительно. Маше она не нравилась.

Если хоть у кого-то из них были бы мозги, они могли бы сейчас же выйти из этой комнаты и уже спешили в полицию, чтобы пожаловаться на то, как плохо с ними обращались, тогда как на самом деле их с любовью воспитывали.

Маша достала ключ из верхнего ящика и отперла шкафчик под столом.

Несколько секунд она изучала его содержимое. Ее рот наполнился слюной. Она протянула руку и схватила пакетик с кукурузными чипсами «Доритос» и баночку сальсы. Пакетик был пухлый, гладкий и похрустывал в руке.

Она вспомнила женщину, которая поздно приходила домой, проработав шестнадцать часов, и садилась в темной комнате перед телевизором, чтобы бездумно есть чипсы и сальсу. Таков был Машин ужин. Она не заботилась о своем теле. Тело для нее ничего не значило. Она просто покупала себе одежду все большего и большего размера, когда замечала, что пора. Значение для нее имела только работа. Она курила и не занималась спортом. Врач предупреждал, что ее ждет инфаркт или инсульт.

Она открыла пакет и вдохнула запах фальшивого сыра и специй. Слюна заполнила ее рот. Ее желудок завязался узлом – настолько сильным было ее отвращение к самой себе. Прошел целый год с того момента, когда в последний раз позволила себе это порочное, отвратительное действие. И вина за это лежит на ее неблагодарных гостях.

В последний раз она ела «Доритос» опять же по вине одного из гостей. Он поместил однозвездочный отзыв о «Транквиллум-хаусе» в «Трип эдвайзере». Сказал, что здесь клопы. Разместил фотографию укусов. В доме не было никаких клопов. Он выдумал все это потому, что Маша в последний день заявила ему, что он верный кандидат на инфаркт или инсульт, если, вернувшись домой, не изменит образ жизни. Она знала это, потому что сама была такой прежде. Но она оскорбила его словом «жирный». Он был жирным. Чему тут удивляться? Не из-за этого ли он приехал к ней?

Маша положила на язык первый ломтик, и все ее тело задрожало вследствие химической реакции организма. Она точно знала, сколько калорий собирается поглотить и сколько понадобится упражнений, чтобы сжечь их. Альтернативный вариант – она могла вызвать рвоту.

Удерживая ломтик зубами, она открыла банку с сальсой одним резким движением. Когда-то у нее были слабые, бесполезные руки, которым не по силам было открыть такую банку. Та грустная толстуха перед телевизором бранилась и поддевала крышку ложкой, пытаясь ее ослабить.

В прежней жизни у нее был мужчина, который открывал банки. Она резким голосом звала мужа, словно слугу, и он открывал банку, улыбался, прикасался к Маше.

Но это была какая-то другая женщина. К ней уже никто не прикасался с любовью много-много лет.

Она на миг вспомнила руку Яо, коснувшуюся сегодня ее руки, вытащила еще один ломтик и зачерпнула им красный блестящий соус.

Яо издал слабый звук. Щеки его разрумянились. Он был похож на мечущегося в жару ребенка.

Маша дотронулась до его лба тыльной стороной ладони, задержала ее на мгновение. Лоб был действительно горячим.

Она сунула ломтик в рот и начала жевать, все быстрее и быстрее. На стол и на одежду падали желтые крошки, а она вспоминала последний день той давно ушедшей жизни.

Было воскресенье. Ее бывший муж отсутствовал, изображал из себя «беспечного» австралийца. Австралийцы любят называть себя «беспечными», словно видят в этом что-то хорошее. Он принял приглашение от коллег поиграть в игру, где они обстреливали друг друга шарами, начиненными краской. Ожидались «развлекуха» и «много смеха».

Да, воистину это казалось беспечным времяпрепровождением. Другие жены приезжали с мужьями, но Маша осталась дома с ребенком. У нее не было ничего общего с этими женщинами, к тому же они одевались так плохо, что она впадала в депрессию и начинала тосковать по дому, как только их видела. Маша была работающей матерью. Она была в десять раз умнее всех мужчин в компании, где работала, но чтобы получить заслуженное признание, ей приходилось трудиться в десять раз усерднее.

Она была слишком заумной. Иногда коллеги делали вид, что не понимают ее, а иногда она видела, что действительно не понимают, хотя она говорила на более хорошем английском, чем они. Она не могла оценить их юмор и никогда не смеялась в нужное время – они отвечали ей тем же. Когда она шутила – а ее шутки часто были очень смешными, утонченными, умными, – они смотрели на нее со смущенным, пустым выражением на лицах.

На родине у нее осталось много друзей, но здесь она чувствовала какую-то странную робость. Это чувство вызывало у нее злость и негодование, потому что дома никто не назвал бы ее робкой. Она была скованной, потому что не выносила насмешек, а здесь всегда существовала вероятность, что либо ее не так поймут, либо она не так поймет. Ее мужа не беспокоило, когда случалось что-то подобное. Он находил это забавным. Он бесстрашно окунался в незнакомое общество, еще не зная его правил, и люди любили его. Маша гордилась им, хотя и немного завидовала.