Чудовище Карнохельма - читать онлайн книгу. Автор: Марина Суржевская cтр.№ 93

Мне захотелось кричать от счастья. Но я лишь улыбнулась в ответ.

— И почему ты думаешь, что я на это соглашусь?

— А ты не согласишься? — Рагнвальд уже откровенно дразнил меня. — Ну и потом… я позволю тебе сесть на шею хёгга.

— Ого! — смех рвался из груди, булькал в горле. И счастье — огромное и прекрасное, как фьорды, разрывало сердце. — Даже так? Я буду первой девой, оседлавшей хёгга? Ты позволишь мне?

— Даже изготовлю для тебя седло, — усмехнулся Рагнвальд. — Осталось уговорить Строптивца.

— Ледышку, — буркнула я, с трудом сдерживая смех.

— Строптивца. А теперь… Теперь мне и правда стоит вытащить эту гадость из своего тела. Тебе придется мне помочь, Энни.

Я содрогнулась, понимая, что меня ждет. Рагнвальд осел на камень, и я поняла, как непросто ему дался этот день.

— Далеко-далеко, за Великим Туманом, в краю снега, воды и лесов, на высокой скале, жила девочка Энни. И был у нее хёгг, — вдруг хрипло сказал Рагнвальд. — Он принадлежал ей целиком. И зверь, и человек.

И, несмотря на рану, несмотря на весь ужас произошедшего, несмотря на угрозу, нависшую над фьордами, мы рассмеялись. Потому что мы наконец были вместе. Живые. Мы знали, что первым делом придется отправиться в Варисфольд, чтобы все рассказать совету ста хёггов, найти Оливию и убедиться, что красный дракон жив. Но это все утром. Эта ночь принадлежала лишь нам.

И сколько бы дней нам не отмерили великие перворожденные, мы будем ценить каждый.

Командор Этан Грей заложил руки за спину. С высоты небоскреба столицы Конфедерации земли почти не было видно. Зато прямо перед глазами лежала тяжелая мрачная туча. И командора тянуло всмотреться в нее, чтобы убедиться, что внутри никого нет. А еще — тронуть заживший рубец на подбородке. Или… или посмотреть на левую руку, скрытую перчаткой. Под черной замшей на запястье цвел ледяной рисунок, который не смог вылечить ни один профессор. И никто не мог сказать, чем это грозит командору. Его рука становилась льдом. А перед глазами стояли солдаты, которые рассыпались от дыхания белой твари.

Подарок варвара.

Ярость снова окатила холодной волной, и командор сжал кулаки, пытаясь справиться с эмоциями.

И злорадно усмехнулся. Программу переселения приостановили. Но командору этого было мало. Ему нужны фьорды.

Он прикрыл глаза и втянул кондиционированный воздух. Слишком сухой. Он желал ощутить другой — влажный, соленный, травянистый. Воздух за Туманом. Воздух фьордов. Сердце ударило в клетку ребер, дернулось. И уже привычная злость растеклась на языке жгучим ядом.

Он уничтожит варваров. Уничтожит!

У говнюка Эриксона нашлись влиятельные друзья, и против командора выдвинули обвинение в превышении полномочий. Его обвинили в том, что он создал угрозу для мирного населения!

Разве он не сделал то, что должен был? Он показал Конфедерации жуткую, оскаленную морду фьордов! Пусть знают, что скрывается за Туманом!

Командор выдохнул и растянул губы в ядовитой усмешке.

Ничего. Это лишь начало.

Дверь за спиной открылась, впуская гостя, но Грей не стал оборачиваться. Гость не любил, когда ему смотрели в лицо. В отражении на стекле командор рассматривал визитера. Хотя на что там смотреть — лицо скрыто мятым капюшоном плаща. Гость стоял неподвижно и молча. И Грей по опыту знал, что может так стоять бесконечно долго.

— Ты отправишься за Туман, — резко произнес командор. — В мертвый город фьордов, Саленгвард. По моим данным, в скалах города сохранилось кольцо Горлохума, добудешь мне его. И вёльду из заповедного леса. Тайно привезешь груз в Конфедерацию. Задание засекреченное, отвечаешь лично передо мной. Все ясно?

Гость слегка наклонил голову.

Грей моргнул. А когда снова посмотрел на стекло — в отражении уже никого не было.

* * *

Черный хёгг забрался в расщелину между камней и пополз, обдирая крылья об острые камни. Он забирался все глубже и глубже, в самое сердце горы. Полз и полз, ведомый болью, тоской и золотой исцеляющей жилой, что пролегла в скалах.

Крылья хёгга превратились в лохмотья. Шкура стала скользкой от крови — своей и чужой. Его огромное тело болело и почти обессилило. И человек в нем сдался, уступив место зверю.

И он справился. Нюхом нашел гору, внутри которой вились золотые исцеляющие жилы. Добрался. Залег, прижавшись брюхом к камням. Закрыл глаза.

Здесь было хорошо. Тепло и тихо. Пахло золотом и черным камнем. Ему нравилось…

Здесь не было ледяных, не было людей. Не было девы… Хёгг тихо зарычал. В глубинах сознания мелькнуло воспоминание о том, что хёгги могут спать очень долго. Месяцами или даже годами. Спать и видеть незримый мир… или свои воспоминания. Его были странными. Словно в израненном теле были воспоминания двух разных существ. Одно было большое, сильное, яростное. А второе — слабое и крошечное. И в этом втором был дом на берегу озера, тесто, запах свежих булок… Затуманная невеста, которая протягивала к нему руки. И старуха, что сорвала с него рубашку, начертила на теле кровавые знаки и надела на шею кольцо Горлохума. Приказала убить… убить того, кто похитил его задуманную невесту… Убить ледяного хёгга.

Но воспоминания хёггу не нравились. Они причиняли боль. От них хотелось отвернуться, хотелось забыть. Он сделал так много ошибок… приказ старухи горел в голове пеклом, не давал дышать, будил ярость и огонь. Он поступил неверно… Он ошибся… И дева… дева погибла… Он виноват. И потому будет спать — долго-долго, пока боль не уйдет. Пока ее не прогонит золотая жила.

Спать…

Он знал, что некоторые хёгги спали слишком долго и становились камнем. Их шкура затвердевала, а сердце под чешуей почти переставало биться. Ток их крови замедлялся, а дыхание больше не раздувало грудь. И если хёгги хотели проснуться, то уже не могли — их шкуры становились гранитом.

Он помнил легенды о том, что сами перворожденные когда-то уснули так глубоко, что стали горными хребтами, ледяными вершинами и морскими гребнями.

Он понимал, что если спать долго, то крошечное человеческое сознание растворится, станет совсем незаметным и слабым. Незначительным. Что оно исчезнет вместе с болью и дурными воспоминаниями.

И останется лишь тот, кто сильнее, яростнее и не мучается чувством вины…

Но он не хотел каменеть. И не хотел забывать. Однажды он проснется и, возможно, найдет тот дом на берегу озера.

Но сейчас под его брюхом медленно текло живое, горное золото и хёггов сон туманил сознание. И это было так восхитительно, что зверь не желал сопротивляться.

И человек — тоже.

Когда-нибудь он проснется. Когда-нибудь.

КОНЕЦ

Мои любимые читатели!