Сергей Дягилев. "Русские сезоны" навсегда - читать онлайн книгу. Автор: Шенг Схейен cтр.№ 89

Страница

Правда заключается в том, и я умоляю тебя сохранить это в тайне, что Дяг[илев] переживает ужасный период. Финансовые проблемы с Бичемом, которые, я опасаюсь, закончатся или судом или гражданской войной между ними. Почти окончательный разрыв с Бакстом из-за «Весны». (Тот считает, что ее ставить опасно.)

Балетные спектакли проходят очень плохо, особенно новые постановки. Публика инфантильна, и потому ты еще больше будешь ценить парижскую [аудиторию], хотя Лондон ведет себя лучше, беспорядки здесь не случаются. Триумфа добилась только опера, в особенности Шаляпин. Оркестр восхитителен, но не может справиться с “Петрушкой”. Вчера во время репетиции “Весны” музыканты устроили скандал, несмотря на успех двух балетов, то есть “Жар-птицы” и в особенности “Петрушки”. И Монтё потерял самообладание.

Несмотря на все эти сложности, Серж всегда защищал твои интересы, считая их также своими. Вспомни наш последний разговор; это правда. В настоящий момент “Весна” – смысл его жизни. Ты должен понять, что он пойдет на все, чтобы не пожертвовать ею. Он многим рискует, представляя ее здесь, и потому настроен еще более решительно.

Я не рассказывала ему о том, что ты ему не доверяешь, и мне ужасно жаль, что Серт ему об этом телеграфировал. Это очень огорчило и ранило Сержа. Ты лучше всех мог бы понять его нынешнее настроение.

Что касается меня, то я полагаю, что спасти его можешь только ты, а также верю, что худшая русская вещь лучше любого одухотворенного французского произведения.

За прошедшие несколько лет это единственный вывод, к которому я смогла прийти. Будь русским! Оставайся русским! Дягилев может олицетворять только [все] русское. Это, мой дорогой Игорь, то, что я на самом деле думаю обо всем, происходящем здесь. Мне ужасно жаль, что ты не можешь приехать; ты мог бы оказать огромную поддержку своему другу и довольно скоро отделить правду от сплетен и бессмысленной болтовни этой малодушной клики.

Я возвращаюсь в следующий четверг и надеюсь увидеть тебя до твоего отъезда. Я пошлю тебе телеграмму сразу по окончании спектакля “Весна [священная]”.

Мой дорогой друг, с глубоким чувством привязанности нежно обнимаю тебя и твою жену, твоя Мисиа»⁷.

Как бы Мисиа ни убеждала Игоря Стравинского в благородных намерениях Дягилева, она даже не пыталась отрицать намерения Дягилева внести купюры в партитуру «Весны священной», и это, несомненно, не внушало композитору доверия. Стравинский отреагировал на это страстное приглашение к русскому братству хладнокровно, послав телеграмму из нескольких строчек: «Сожалею, что причинил столько волнений, но я не понимал твоей дипломатичной позиции»⁸. Это были не те теплые слова примирения, на которые надеялась Мисиа (и на которые, несомненно, рассчитывал Дягилев). И потому вскоре после этого она послала еще одно письмо Стравинскому, пытаясь вызвать в нем сочувствие к Сергею:

Похоже, что это письмо наконец умилостивило Стравинского. Вероятно, этому также способствовало предложение Дягилева взять на себя оплату его непомерно выросших счетов за пребывание в клинике. В любом случае спустя четыре недели Стравинский написал Бенуа: «Я […] утвердился в добрых братских чувствах Сережи […]; и убедился в полном равнодушии всех своих балетных и оперных сотрудников […]. Последнее не очень меня огорчило, ибо я ничего и не ждал от них»¹⁰.

В то время как Дягилев со Стравинским пришли к некоторому взаимопониманию, отношения Дягилева с Нижинским лишь ухудшились. Существует бесконечное количество версий о финальной стадии романа Дягилева с его любимым танцовщиком, однако беспристрастных документальных свидетельств не сохранилось. Самый известный документ, так называемый дневник Нижинского, был написан артистом в то время, когда его уже одолевал психоз, лишивший его в конечном итоге рассудка. Два других свидетельства – Ромолы Пульской и Брониславы Нижинской – в своей попытке спасти репутацию Нижинского явно небеспристрастны, кроме того, Ромола стремилась представить собственную роль в благоприятном свете.

Нижинский описывает в своем дневнике различные конфликтные ситуации, которые, по его утверждению, возникали у него с Дягилевым. «Я начал открыто его ненавидеть, – писал танцовщик, – однажды в Париже я толкнул его на улице. Я толкнул его потому, что хотел доказать, что не боюсь его. Дягилев ударил меня своей тростью, потому что я хотел покинуть его. Он почувствовал, что я хочу уйти, и потому побежал за мной. Я шел быстро, почти бежал. Я боялся, что меня заметят»¹¹. Вместо физического влечения Нижинский начал испытывать отвращение к стареющему Дягилеву. «Дягилев красит волосы, чтобы выглядеть моложе. Дягилев седой. Дягилев покупает черный крем для волос и втирает его в волосы. Я видел этот крем на подушках Дягилева, наволочки были черные. Я ненавижу грязные наволочки, и, когда я это увидел, мне стало противно. У Дягилева два передних зуба ненастоящие. Я заметил, когда он нервничает, он прикасается к ним языком. Они шатаются, и я это вижу. Дягилев похож на противную старуху, когда начинает шатать свои два передних зуба»¹². Нижинский и Дягилев уже на протяжении некоторого времени спали в разных комнатах, и, по словам Нижинского, он закрывал свою спальню на ключ, чтобы Дягилев не мог войти. В то же самое время танцовщик посещал в Париже уличных проституток. Как бы то ни было, Нижинский был бисексуалом, и, возможно, изначально гетеросексуалом, ^[246] а Дягилев в стремлении помешать ему оставаться наедине с женщинами даже приставил к танцовщику своего слугу Василия в качестве охранника. События, сопровождавшие расставание Дягилева и Нижинского, были трагичными, порой неприятными и даже постыдными. Хотя Дягилев пытался скрыть происходящее от внешнего мира, его близкие друзья, например Бенуа¹³, видели, что эта любовная связь закончилась еще летом 1913 года. Однако никто не мог предугадать того, что случилось осенью.

Страница