Сергей Дягилев. "Русские сезоны" навсегда - читать онлайн книгу. Автор: Шенг Схейен cтр.№ 38

Страница

Какими бы скромными ни казались заслуги «маленького и бесталанного Нувеля»⁷, как называла его княгиня Тенишева, он сыграл решающую роль в формировании культа балета в дягилевском кружке и тем самым способствовал развитию балетного искусства во всем мире. В разгоревшемся костре интереса к балету он был не пламенем, а искрой.

До конца века Дягилев лишь посмеивался над увлечением Нувеля. «Валичка несносен со своим балетом», – писал он. ^[111] Почему Дягилев в 1900 году вдруг решил направить свои силы на постановку балета, не совсем понятно. Возможно, потому, что балетную постановку осуществить было дешевле и проще. Еще одна причина – это то, что балетная культура в России, по мнению Дягилева, пошла на спад, в то время как опера, благодаря передовым в художественном отношении спектаклям театра Мамонтова, переживала пору нового расцвета. Дальнейшие события показали, что Дягилев готов был взяться за постановку, только если бы ему предоставили полную свободу действий, а учитывая все сложности, связанные с постановкой оперы, этого никто не мог гарантировать. Возможно, сыграло роль и увлечение балетом Николая II, а Дягилев на многое готов был ради расположения царя.

К январю 1901 года работа друзей над «Сильвией» продолжалась уже несколько месяцев, премьера была назначена на следующий сезон. Волконский обещал, что Дягилев будет главным постановщиком, что, впрочем, сразу привело к протестам внутри организации. Владимир Теляковский, управляющий конторой московских театров, пишет в своем дневнике о недовольстве, которым встретили приход Дягилева в дирекцию императорских театров: когда Волконский во внутреннем бюллетене императорских театров обмолвился о том, что постановка «Сильвии» поручена Дягилеву, поползли слухи, что «некоторые чиновники обещали не слушать Дягилева»⁸. Самым серьезным противником Дягилева был живописец и театральный художник Владимир Поленов, один из консервативных передвижников. Теляковский предложил вначале переговорить с Поленовым и прочими недовольными, прежде чем официально объявлять о назначении Дягилева, и Волконский прислушался к этому совету.

Все эти разговоры навели Волконского на разные другие мысли. Принимая во внимание то, что Дягилев не пользуется популярностью в дирекции, он решил не помещать новости о назначении Дягилева в официальном бюллетене. Со стороны дело выглядело так, что Дягилеву поручили заниматься балетом «Сильвия», но официальным руководителем он не назначен. Ответственным за постановку считался Волконский. Придумав такой компромисс, Волконский надеялся утихомирить страсти в собственной организации и одновременно удержать Дягилева.

Похоже, что 27 февраля Волконский поставил Дягилева об этом в известность. Дягилев пришел в ярость, считая, что, если его официально не назначат, он и его коллеги вряд ли смогут сделать спектакль таким, каким они его задумали. Дягилев чувствовал за собой силу и сразу пожаловался Сергею Михайловичу, который, в свою очередь, довел факты до сведения царя. Волконскому Дягилев заявил, что, если не будет официального объявления в бюллетене, он отказывается редактировать следующий выпуск ежегодника, работа над которым уже шла полным ходом. В тот же день Философов, Бенуа и Бакст написали письма Волконскому, в которых, выражая свою солидарность с Дягилевым, отказывались от дальнейшего сотрудничества с императорскими театрами. На этот раз Волконский столкнулся с восстанием в рядах нового пополнения художников, тех, которым он был обязан успехом нового ежегодника и с которыми связывал надежды на осуществление будущей художественной политики императорских театров. Дягилев прозрачно намекал Волконскому, что его поддерживают наиболее выдающиеся современные художники и поэтому князь должен выполнить его требования.

28 февраля Волконский показал полученные письма Теляковскому, и тот предложил переговорить с Дягилевым. Теляковский описывает в своем дневнике встречу с Дягилевым, последовавшую вскоре вслед за этим:

Слухи тем временем дошли до царя, обронившего за несколько дней до этого в разговоре с Теляковским фразу о том, что «ведь князя Волконского травили» (группа Поленова)¹⁰. Однако поведение Дягилева во время общей встречи у него дома Волконский счел поступком настолько резким, что «он считает невозможным дальнейшую с ним службу»¹¹.

1 либо 2 марта Волконский дает Дягилеву пятидневный срок для подачи заявления об увольнении – Дягилев не реагирует. Поленов и его соратники 5 марта еще раз заявили, что, если Дягилева назначат официальным постановщиком «Сильвии», они сами подадут прошение об увольнении. 6 марта Волконский пишет царю официальное заявление об освобождении Дягилева¹². В тот же самый день Волконский получил записку, в которой Дягилев сообщал ему о том, что еще раз изложил дело царю. Николай II будто бы сказал, что «Дягилеву ни к чему уходить»¹³, и он, Дягилев, поэтому не собирается подавать прошение об отставке. Но когда Волконский получил эту записку, объявление об освобождении Дягилева от должности было уже опубликовано в «Правительственном вестнике».

Прежде Дягилев, возможно, допускал возможность собственного поражения, но никак не мог предположить, каким горьким оно будет. Даже в эту минуту он верил, что победит благодаря поддержке царя, что Волконского уволят, что великий князь возьмет на себя руководство императорскими театрами и передаст ему, Дягилеву, художественное руководство. Но когда 7 марта, еще не вставая с постели, он раскрыл газету, то прочел в рубрике «Правительственные новости» следующие жестокие строки: «Чиновник особых поручений С. П. Дягилев увольняется без прошения и пенсии по третьему пункту». Эта оговорка «по третьему пункту» давалась крайне редко, лишь в случаях неподобающего поведения или коррупции и махинаций¹⁴ и означала, помимо всего прочего, запрет на государственную службу когда-либо в будущем¹⁵. По мнению Бенуа, это означало, что Дягилев был «публично ошельмован» и что «он поражен, растоптан, смешан с грязью»¹⁶.

Страница