Мисс Подземка - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Духовны cтр.№ 58

Ко всей этой истории Иззи отнеслась оптимистически. Просто радовалась, что Эмер “прервала шнайд” ^[186] и опять в полном боевом, – и все такое прочее, что люди говорят, когда удается переспать после непрухи. Иззи хотелось, чтобы Эмер считала Кона страховочным колесиком, а настоящий мужчина – он же велосипед – того и гляди вывернет из-за угла.

Иззи сводила Кона к обыденности, а Эмер от этого делалось все более одиноко. Надо как-то пережить этот день до конца, а потом – свобода на все лето. Через три месяца, соврала она Иззи, это все, как ей кажется, прояснится – вдали от школы, от Сидни, вдали даже от Нью-Йорка. Может, она уйдет. Может, поездит по Европе, пока еще не состарилась, напишет книгу. Отец будет скучать, но Эмер подумала, что он, вероятно, хочет ее отъезда, – будь отец помоложе, точно хотел бы. Эмер колебалась, какую версию отца следует прощупывать чутьем.

Когда Иззи ушла, Эмер села за стол и оглядела пустые стулья. Сказала последнее “прощай” своему учебному кабинету. Жила в ней эта сентиментальность – присваивать вещам чувства, и ей не хотелось, чтобы ее кабинету становилось одиноко. Она пообещала вернуться. Почувствовав, что кабинет как следует утешен, – это удалось довольно быстро, комнаты вполне привычны к тому, что их покидают, – Эмер откинулась на спинку стула и мысленно нашла лицам этого выпуска места за партами. То же ей удалось бы и для предыдущего выпуска, и для предпредыдущего – лет на пять назад, слой за слоем, лица детей нынешних и прежних, как в комбинированной фотографии, лица превращаются друг в друга, будто в старом видеоклипе Майкла Джексона “Черный или белый” ^[187], так? Где удивительно было не то, до чего разные там лица, как могло бы подуматься, а до чего похожие, какими бы яркими ни были перемены в цвете кожи и чертах. Словно бы и не надо менять слишком многое, чтобы лицо преображалось в другое лицо. Мы все выглядим похоже – мы похожи.

Эта похожесть, из года в год, изо дня в день, вдруг повисла на Эмер грузом и не освобождала, а, наоборот, заточала. Черное или белое, сегодня или пятнадцать лет назад, сейчас или тогда – разница состояла в уловке, в оптической иллюзии, истина – в одинаковости. Время, казалось, движется, но лишь вширь.

Эмер закрыла глаза и стала слушать тиканье часов; чары развеяла песенка Сидни, приближавшегося по коридору:

– Словами бессмертного Бэрри Манилоу, “кажется, все получилось” ^[188].

Глядя на Сидни, Эмер теперь видела Сида, а думая о Сиде, видела Сидни; это раздражало и тревожило.

– И на том спасибо, – отозвалась она.

– Вы с ним не виделись?

– Нет, – соврала Эмер.

– Он не пытался с вами связаться? – Сидни уселся.

– Нет, все кончено.

– Знаете, Эмер, я в раздумьях. – Именно это происходило и с ней, да. Кукольник ли она, а мир – у нее на лесках? Или же сама она марионетка, из-за лески в руке убежденная, что на деле это не так?

– Да, знаю. – Она расплывчато согласилась, чтобы не светить свои карты.

– Я и то, что я делаю, и что я есть. Я – директор этой школы, но я же и человек. Ваш начальник и ваш друг – по крайней мере, надеюсь, что так.

– Спасибо, Сидни, думаю, я понимаю.

– Предпочел бы, чтобы вы звали меня Сидом, почти двадцать лет уже знаемся. – Он рассмеялся. – Можно я вам доверюсь, Эмер, как вы доверяетесь мне?

– Вы не обязаны.

– Но мне кажется, что я владею вашей страшной тайной, и это дает мне власть над вами, которой я не хочу и которая меня не радует, и если бы я мог воздать вам той же мерой – своей тайной, мы бы могли выровнять положение.

– Это действительно разумно.

– Я тоже погряз в любви. – Батюшки-светы, вот на это Эмер не напрашивалась. – Более того – в любви, что о себе молчит ^[189]. И я размышлял о любви – обо всех ее разновидностях, о любви, какую питаем мы к возлюбленному, и о любви ко Христу, и сейчас, говоря с вами как с другом, я раздумываю – похоже, мыслю вслух, – не все ли это часть одной и той же любви? Не вся ли любовь чиста? Не любовь ли разве связывает нас воедино? Не того, кого мы любим, а сам свирепый факт, что любим мы?

– Да, Сид, думаю, так оно и есть.

– Я провел свою жизнь – и не одну, такое ощущение, – отрицая то, что я есть. Этого ли желает Бог?

– Вряд ли, Сид.

– Не одну жизнь, дорогая моя. Вы понимаете, что я вам говорю – как друг, как мужчина?

– Не полностью, но достаточно.

– Мы все – двойники себя самих. Мы все населяем свое прозаическое пространство и пространство магическое – как проблесковый свет. Редко-редко эти пространства выстраиваются в ряд, и мы становимся единым существом. Вот как сейчас. Вы знаете, кто и что я такое?

Эмер предоставила этому вопросу упокоиться, как гальке, погрузившейся в воду. Она обратила лицо к Сидни – взгляд не отводила и не отступала.

– Вы – Сид.

– Тогда говорите со мной как с Сидом.

– Боязно.

– Как-нибудь сообразите.

– Кажется, сделка провалилась.

– Хотите передоговориться?

– Почему выбрали именно меня?

– Выбрали?

– Я не сделала ничего, чтобы это на себя навлечь.

– Конечно, сделали. Да и вообще, бездействие есть разновидность действия, и потому дерзну сказать, что куда ни кинь – всюду клин. Причинность – путь из никуда куда-то, и оно именуется “никуда”. Слыхали что-нибудь о покровительнице нашей школы святой Маргарите Антиохийской?

– Нет.

– Она приняла обет безбрачия, но ее вынудили выйти замуж за язычника. Ее обет ему пришелся не по вкусу, и он упек Маргариту в темницу. Сатана посетил ее там в обличье дракона и заглотил. С помощью нательного креста она продралась сквозь брюхо зверя наружу. Такая вот святая Маргарита. Черт, скучаю я по тем дням.

– Это был совет только что?

– Сам не уверен. Наши хозяева ограничивают нас. Вам не бывать священником, а мне – любовником. Слушайте, Эмер, если хотите о чем-то передоговориться, ради новых условий нужно что-то предложить взамен.