Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств - читать онлайн книгу. Автор: Джон Дуглас cтр.№ 59

Джин признался в изнасиловании и подтвердил дознавателю, что девочка его шантажировала. Тогда Боб Лири успокоил его: мол, они знают, что он не хотел ее убивать. Если бы хотел — он бы вооружился чем-то более эффективным, чем камень. В конце концов он признался и в другом преступлении — изнасиловании и убийстве в Роме, совершенных годом ранее. Даррелл Джин Девье был осужден за изнасилование и убийство Мэри Фрэнсис Стоунер и приговорен к смертной казни на электрическом стуле. Приговор приведен в исполнение 18 мая 1995 года в штате Джорджия, почти через шестнадцать лет после совершения убийства и поимки преступника и почти на четыре года больше, чем Мэри Фрэнсис прожила на этом свете.

В подобных ситуациях ключ к успешному допросу — это креативность; нужно всего лишь использовать воображение. Я спросил себя: «Если бы я убил девочку, чем меня можно было бы зацепить?» Все мы уязвимы. У каждого из нас свои слабости. Скажем, я вот неважно веду свою бухгалтерию. И я бы немало понервничал, если бы САР однажды вызвал меня к себе в кабинет и ткнул носом в один из моих счетов. Всегда есть к чему подкопаться.

Камень всегда под рукой.

Уроки, данные нам делом Девье, можно применять далеко за рамками отвратительного мира сексуальных преступлений. Совершенно не важно, имеем мы дело с растратами или хищением, чиновничьей коррупцией, мафиозными группировками, расследуем ли укрывательство или внедряемся в картельный сговор, — принцип всегда один и тот же. В любом из подобных дел я бы советовал отыскать «слабое звено», найти способ показать ему, во что он ввязался, а затем добиться от него помощи в поимке остальных.

Это критически важно в разрешении любого дела, относящегося к преступным сговорам. Нужно всего лишь найти нужного человека и пообещать ему программу защиты свидетелей, а потом достаточно просто наблюдать, как рушится карточный домик заговора. Почему же так важно с первого раза выбрать правильного кандидата? Да потому, что, если в руках полиции окажется не тот и зацепить его не удастся, он предупредит остальных и тогда начинать придется с самого начала.

Давайте предположим, что мы расследуем дело о коррупции в одном из крупных городов, по которому проходит восемь — десять человек из числа служащих какого-нибудь ведомства. Причем наилучшим кандидатом для полиции является первое или второе лицо в этом ведомстве. Однако, составив его психологический портрет, мы обнаруживаем, что, несмотря на коррумпированность, во всех других отношениях он остается порядочным человеком. Он не бабник и не алкоголик, в сущности, семейный человек до мозга костей — ни порочных влечений, ни проблем с деньгами, ни очевидных слабостей. Если ФБР решит его допрашивать, то он, скорее всего, будет все отрицать, пошлет нас куда подальше и предупредит об угрозе своих подельников.

К такому человеку надо подбираться постепенно, взявшись для начала за рыбешку поменьше, как и делается в случае с организованной преступностью. Следует внимательно изучить все кандидатуры, и среди них обязательно попадется хотя бы одна подходящая в нужном нам отношении. Не большая шишка, а так, рядовой клерк, управляющийся с бумагами. Он проработал на этой должности более двадцати лет и поставил на нее все, что имеет. У него проблемы с деньгами и со здоровьем, и в отношении этих двух факторов он крайне уязвим.

Далее нужно выбрать правильного человека на роль дознавателя. Я предпочитаю такого, кто немного старше и респектабельнее допрашиваемого, строгий и властный на вид, умеющий быть мягким и приветливым, чтобы субъект расслабился, и тут же становиться серьезным и целенаправленным, когда того требуют обстоятельства.

Если же в ближайшем будущем ожидается какой-нибудь праздник, скажем, день рождения подозреваемого, я бы посоветовал отложить допрос, чтобы воспользоваться этим. Если усадить его в комнату для допросов и четко дать ему понять, что этот праздник может стать последним, который он проведет с семьей, если он не будет сотрудничать, то таким образом можно создать дополнительный рычаг воздействия.

Заранее подготовленное «представление» обнаруживает свою эффективность не только в отношении тех людей, которые совершают насильственные преступления, как это было в деле Стоунер. При расследовании крупных или зависших дел я рекомендую собрать все материалы где-нибудь в одном месте, вне зависимости от того, придерживалась ли уже полиция такой тактики. Например, можно оккупировать целый конференц-зал, созвать туда всех агентов, офицеров и других специалистов, сгрудить в кучу бесчисленные папки с протоколами и тем самым показать субъекту, насколько все серьезно. Если «украсить» стены фотоснимками с камер наблюдения и другими свидетельствами того, сколь длинна рука закона в нынешнем расследовании, результата можно добиться и того быстрее. И последний штрих: на торт «представления» можно положить вишенку в виде пары экранов с видеозаписями действий подозреваемых.

Мои фавориты — это графики с изображением возможного срока для каждого подозреваемого. Не ахти какой хитрый прием, однако он позволяет поддерживать достаточный уровень психологического давления на подозреваемого, напоминая ему, каковы ставки. При таком напоре он непременно «наложит в штаны».

Я не раз убеждался, что ночь или раннее утро — лучшее время для допроса. Обычно субъект более расслаблен и в то же время более уязвим. И еще раз: если сыщики работают ночью, значит, дело серьезное и ему уделяют много внимания. Еще одно практическое умозаключение относительно ночных допросов по сговору: допрашиваемого не должны видеть его подельники. Если он подумает, что его «сдали», ничего не выйдет.

Основа успешного допроса — это искренность и апеллирование к здравому смыслу субъекта. «Театральный реквизит» лишь заостряет внимание на ключевых точках. Если бы я проводил допрос нашего гипотетического подозреваемого по делу о коррупции, я бы позвонил ему поздно вечером или даже ночью и сказал: «Сэр, нам крайне важно поговорить с вами прямо сейчас. Агенты ФБР скоро будут у вас». Потом я подчеркнул бы, что арестовывать его никто не собирается и он не обязан идти с агентами, но лучше бы пойти, потому что другого шанса у него не будет. Я не стану зачитывать ему конституционные права, потому что пока никто его ни в чем не обвиняет.

Когда клиента доставят на место, я сперва дам ему немного прийти в себя. Если для победы нужно забить последнее пенальти с большой дистанции, я беру тайм-аут, чтобы дать нападающему немного осмыслить удар. Любой, кому когда-нибудь доводилось ждать в очереди, чтобы попасть к доктору на важный прием, знает, насколько сильно это помогает.

Когда же он окажется у меня в кабинете, я закрою дверь и постараюсь напустить на себя приветливый и доброжелательный вид, быть максимально понимающим, говорить как «мужик с мужиком». Я буду обращаться к нему по имени. «Хочу еще раз подчеркнуть, что вы не арестованы, — повторил бы я, — вы можете уйти, когда сочтете необходимым. Мои люди отвезут вас домой. Но все же вам стоит выслушать меня. Возможно, это самый важный день в вашей жизни». Чтобы окончательно настроиться с ним на одну волну, можно назвать сегодняшнюю дату.

Дальше я скажу: «Я хочу, чтобы вы знали: нам известно о вашем недуге, и если что — у нас тут врач наготове». И это будет правдой. Его болезнь — это та самая уязвимость, из-за которой мы на него и нацелились.