То ли ангел, то ли бес - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Володарская cтр.№ 46

Аркадий поджидал Аллигатора на диване, где вчера сидел он сам. Он направился к Яворскому, но вынужден был приостановиться. К нему робко подошел паренек из обслуги и попросил сфотографироваться. Не сейчас, а когда будет удобно.

— Удобно сейчас, — сказал Аллигатор и ободряюще хлопнул парня по плечу. — Доставай мобилу.

Они сделали пару селфи. Менеджер, увидев это, тут же подскочил, чтобы узнать, не донимают ли господина Васильева служащие. Тот заверил, что нет. И брякнул, что сам предложил сфоткаться.

— Ты популярен, — услышал Аллигатор от Аркадия, когда подошел к дивану.

— Странно, да?

— Почему же? Ты спортсмен мирового уровня.

— Пока еще нет. Только чемпион Евразии.

— Ты порвешь Бизона. Я не сомневаюсь.

— Смотришь бои? — подивился Аллигатор.

— Вообще не интересовался ими до позавчерашнего дня. Но когда были у Валентины, по телевизору показывали твою пресс-конференцию, а потом появился ты сам… Я заинтересовался и посмотрел несколько твоих поединков.

— От начала до конца? — Яворский уверенно кивнул. — Надо же. Обычно людям скучно смотреть весь бой. А таким, как ты, еще и противно.

— Каким — таким?

— Ты музыкант. Тонкая натура. А мы мутузим друг друга. Разбиваем носы, ломаем ребра.

— Ты делаешь это красиво. Грациозно, с достоинством. А еще жалеючи. Ты щадишь противников. Даже иногда поддаешься, чтобы они сохранили лицо. Позволяешь навалять себе, только потом сокрушаешь. Теперь я твой фанат, Аллигатор.

— Спасибо. Это, блин, неожиданно и очень приятно… — Он думал, сказать Яворскому или нет о том, что слушает записи с его выступлений, но тут услышал то, что заставило напрячься:

— Именно поэтому я предупреждаю, к тебе скоро придет человек из полиции.

— Зачем?

— Твоя мама пропала. Ушла из дома прошлой ночью и пока не объявилась. Мы с Ксюшей поставили полицию в известность.

— Валентина в розыске?

— Пока не знаю, запущено ли дело. Вроде бы еще рано. Но ее пальто носил бомж, обитающий неподалеку от ее дома. И нашел он его в канализационном люке. Как я понял, в том самом, куда ты провалился, будучи ребенком.

— Вы рассказали полиции обо мне?

— Естественно. Мы описывали вечер накануне ее исчезновения. Перечисляли всех, с кем она тогда виделась. Но ты не волнуйся, мы не вдавались в подробности. Я разговаривал с участковым. Сказал, что ты давний ее знакомый. Пришел поздравить. Как ты сам понимаешь, скрыть факт твоего прихода я не мог. Я законопослушный гражданин.

— Я все понимаю. Но, черт… Если Валентина не найдется, у меня могут начаться проблемы.

— С прессой? В случае, если просочится какая-то инфа?

— И с ней тоже. Но я больше опасаюсь ментов. Представь, они заводят дело, опрашивают всех по списку, кто-то из тех, кто находился тогда в квартире, вдается в подробности, и я уже крайне подозрительная личность. А если под меня начать копать, такого нароешь…

— Ты совершал какие-то противозаконные действия?

— Массу. Но это ерунда. Меня ни разу не ловили. Я живу по чужим документам. Меня могут закрыть в Раше, и я не попаду в Лас-Вегас. Это при самом хорошем раскладе.

— Не нужно драматизировать. Ты приехал в отель, встретился тут с Ксюшей, потом пошел в номер спать. У тебя алиби, которое могут засвидетельствовать несколько человек. А еще есть камеры на входе. Ты же не покидал отеля, так? Ксюша сказала мне, что тебя одолевали журналисты и ты из-за них обитал тут.

Ах, если бы у Аллигатора было алиби…

— Но если ты все равно не спокоен, подключи частного детектива, который на тебя работал. За гонорары людей лучше ищут, чем за весьма среднюю зарплату.

— Спасибо за совет, — вежливо поблагодарил Яворского Аллигатор. — Могу я узнать, в каком ты номере живешь? На всякий случай…

— В люксе на предпоследнем этаже. Семьсот седьмом.

— Запомню. А теперь бывай.

Если бы ему нужен был Яворский, он попросил бы его номер, но Аллигатора интересовала дивная птичка по имени Майя. Даже сейчас, когда тучи над ним сгущались, господин Васильев думал в первую очередь о ней.

Свеча давно догорела. Валины глаза привыкли к темноте и стали различать очертания предметов. Трубы, коробки, скрипка, ее Моцарт забрал после того, как она для него сыграла не только «Маленькую ночную серенаду», но еще и несколько отрывков из скрипичного концерта Вивальди «Времена года». Без нот, да еще с задурманенной головой и раздираемой болью телом, Валя могла исполнить только несложные произведения, и то частично. Инструмент у нее забрали, чтобы она его не повредила. И положили не в коробку, а на нее.

Валя спала, когда Моцарт ушел. Пробудилась — его нет. Но было еще светло. Крыс Митюша тоже отсутствовал. Рядом с матрасом, на котором Валя лежала, стояли вода, банка какой-то дешевой тушенки, открывающаяся, если потянуть за кольцо, и одноразовая миска. Валя сначала подумала, что для консервов, но тогда бы имелась и вилка или ложка. Значит, это судно. В него нужно справлять нужду. Как будто Валя сможет поднять таз, чтобы сделать это. Она уже сходила под себя два раза. По малой нужде, и это, безусловно, ужасно, но что делать? Никогда она так не радовалась своим многодневным запорам, как сейчас.

В животе было пусто. Но есть Валя не стала. Ее тошнило. Она попила воды, отдающей ржавчиной. Где Моцарт набрал ее? Тут же, в канализации? Подставил бутылку под один из подтекающих кранов?

Когда свеча погасла, Валентина еще немного поспала. Но боль… Она разбудила!

Укол давно перестал действовать. И это уже второй.

Сломанные кости будут долго срастаться. Тем более без медицинского вмешательства. Да, ей обещали наложить шины, но без рентгена бывший санитар психиатрички не сможет понять, как это нужно сделать. Боль не уйдет ни через день, два, пять… Она не уйдет никогда, потому что баралгин перестанет действовать.

Пока Валентину тешила надежда на то, что Моцарт наиграется и выбросит ее, как поломанную игрушку. Но выбросит на поверхность. Или хотя бы сообщит, где ее подобрать. Хорошо, если не будет поздно и она не превратится в зависимую от анальгетиков наркоманку или калеку. У Вали ноги были нормальными. Стройными, аккуратными, еще и слушающимися. А если она и ходить нормально не сможет? А ведь ей всего пятьдесят пять! Теперь она понимала, что пятьдесят пять — это всего, а не уже.

…Моцарт вернулся с пакетом. В нем, естественно, водка, ампулы и шприцы, хлеб и ноты.

Ноты!

Этот человек действительно любил музыку.

— Почему ты не ела? — спросил он, глянув на закрытую банку. При нем имелся фонарик. Но он выключил его сразу после того, как зажег свечу.