Новая Ева  - читать онлайн книгу. Автор: Джованна Флетчер, Том Флетчер cтр.№ 38

– Да так, случайно попалось под руку. – Она весело смеется и, приваливаясь к металлическим перилам ограждения, застывает в драматической позе, выгибая спину и простирая руки к небу.

– Тебе идет.

– Ты думаешь? – спрашивает она, и нахальный блеск в ее глазах вызывает у меня очередную улыбку.

– Надо посмотреть, нет ли у них чего-то похожего моего размера, – говорю я сквозь еле сдерживаемый смех. – Ты всегда была для меня иконой стиля. Вивиан так обрадовалась бы, зная, что я беру с тебя пример.

– Я в этом не сомневаюсь.

Мы заливаемся беззаботным смехом, и я чувствую себя совершенно счастливой.

– Ну, как все прошло? – спрашивает она, обхватывая руками перила и любуясь видом. – Как я и думала – ужасно?

– Все хорошо. – Я отчаянно вру. – Подумать только, маленькая частичка меня скоро встретится с ним в какой-то научной лаборатории. С ума сойти.

– И это что-то, настолько крошечное, способно перевернуть весь мир, – говорит она, глядя в сторону.

– Да, и это тоже, – соглашаюсь я, но, как только думаю о том, что произойдет во время моих следующих двух посещений кабинета, мне становится не по себе. Да, я сама сделала выбор, но это не значит, что я хочу такой судьбы. Я попросту выбрала из двух зол меньшее.

– Больно было? – тихо спрашивает она, перехватывая мой взгляд, прежде чем смущенно опускает глаза на облака под нами.

Меня удивляет не столько вопрос, сколько подлинное страдание на ее лице, как будто она чувствует мою боль.

Я качаю головой, отделываясь непринужденной улыбкой, которую она, конечно же, видит насквозь.

– Извини. – Она подбирает бесконечные оборки своего платья, чтобы присесть рядом со мной. Юбка настолько широкая, что управиться с ней не так-то легко. Если бы не серьезность нашего разговора, я бы рассмеялась над ее выкрутасами.

– Ты ни в чем не виновата. – Я отрываю от нее взгляд и смотрю прямо перед собой. – Это мир, в котором мы живем. Жизнь, в которой я родилась. Я должна была к этому привыкнуть.

– Да… – Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но вместо этого шумно выдыхает.

– И я привыкла, – говорю я задумчиво, отпуская мысли на волю. – Раньше был четкий план, и я знала, что уготовано мне впереди. Но я не ожидала такого поворота событий.

– Никто не мог этого предсказать.

– Пожалуй.

Какое-то время мы сидим в молчании. Уютном, но тем не менее для нас это большая редкость.

– Ты никогда не задумывалась, как бы могла сложиться жизнь в другом времени?

– Когда, например? – Она откидывается назад и, опираясь на локти, устремляет взгляд в небо над головой. Я копирую ее позу.

– Не знаю, – вздыхаю я. – Может, в 1960-х, когда все только и делали, что танцевали? – Я наобум называю первую эпоху, что пришла в голову. Мне кажется, это самое счастливое время в нашей истории.

– Спорим, не было такого?

– Ты хочешь сказать, что мои уроки истории строятся на обмане?

– Нет! – спохватывается она.

Я смеюсь. – Или, скажем, родиться бы в семнадцатом веке, где я могла бы блистать на сцене, декламируя Шекспира мелодраматическим голосом, – мечтательно восклицаю я, раскидывая руки в стороны.

– В ту пору девичьи роли исполняли юноши. У тебя не было бы шансов. – Она хихикает вместе со мной.

Я не могу удержаться и поворачиваюсь к ней, оценивая ее идеально вздернутый нос и розовые губы в форме сердца. Чем не юноша в роли девушки?

– С чего вдруг ты задумалась о тех временах? – Она откашливается, и ее смех стихает. Приподнимаясь, она почесывает лодыжку, как будто не этот разговор заставил ее сдвинуться с места.

– Просто я уверена, что тогда все было проще. – Мой взгляд прикован к маленькой черной точке высоко в небе. Она мерцает и парит в воздухе.

– У всех были свои проблемы, – говорит она, поворачиваясь и жестом предлагая мне сесть прямо.

– Просто мне о них ничего не рассказывают? – спрашиваю я и, приподнимаясь, замечаю шрам на моем запястье.

– Ты знаешь больше, чем я. – Возможно, так оно и есть, ведь она не ходит со мной в классы. Я понятия не имею, что Брэм знает о нашей истории, и многое ли из того, что знаю я – правда. Мы шутим, но они вполне могли переписать всю историю, чтобы промыть мне мозги и настроить на свой образ мышления. Вполне возможно, существуют огромные пласты нашего прошлого, о которых я ничего не знаю, потому что кто-то решил, что мне это ни к чему, и я так и живу в неведении.

Моя мама доверяла Вивиан и ее команде. Она переживала потерю за потерей, и вдруг какая-то влиятельная особа взялась заботиться о ней, убедив в том, что они сделают все возможное, чтобы ее дочь благополучно появилась на свет. Конечно, мама доверяла им. Конечно, прислушивалась к их советам и делала все, что от нее требовали. Она доверяла их знаниям. И, должно быть, чувствовала, что у нее нет другого выбора.

Шестнадцать лет я жила чужим умом и знаниями, и, хотя у меня нет житейского опыта, как у мамы, для меня очевидно, что мною манипулировали и довольно долго затуманивали мое видение мира. Пришло время все изменить. Пора разрушить эту стену и заглянуть сквозь трещины.

– Интересно, каково было тогда любить свободно и безоговорочно? – Мой голос дрожит. Я знаю, к чему клоню. – Следовать желанию своего сердца, поступать так, как оно велит, и ни на что не оглядываться.

– У каждого поколения были свои правила, Ева, – замечает она, и произносит как бы между прочим: – за исключением разве что 1960-х. Тогда они, кажется, делали все, что им вздумается.

– Да, я слышала, – отвечаю я, хотя и не могу вспомнить ничего особенно примечательного про то десятилетие. – Интересно, как это было у моих родителей. Как они нашли свою любовь.

– Любовь? – обволакивающим голосом произносит она, и вокруг нас как будто снова сгущаются электрические заряды.

– Да… Найти друг друга в бескрайнем людском море, – добавляю я, заставляя себя продолжать, потому что мне это нужно. Я хочу сказать ему эти слова. – Тебе никогда не бывает грустно из-за этого? Ты не испытываешь чувства потери? Мы должны иметь это право. Любовь нельзя держать взаперти. Но они лишают нас этой свободы.

– Я… – Он мнется. Я застала его врасплох. Его. Сейчас для меня существует только он. Я все отчетливее осознаю это в каждом нашем разговоре, в каждой моей мысли о нас, когда мы не вместе. Я больше не вижу Холли. Я вижу эти темно-карие глаза. Вижу Брэма.

– Хочешь знать, отчего мне особенно грустно? – спрашиваю я, чувствуя, как внутри все переворачивается.

– Отчего? – хрипло произносит он.

– Я никогда не узнаю, что такое поцелуй. Настоящий. Когда меня целует тот, кого я люблю. – От этих слов захватывает дух.