– На этот раз я спросил вашего позволения, – он говорил тихо, почти шепотом.
– Я позволила вам только поцеловать мою руку…
– Я ничего другого себе и не позволил, Катрин… Я никогда не смогу обидеть вас, тем более оскорбить или причинить боль. Вы – самое дорогое, что есть в моей жизни.
– Вы мне тоже бесконечно дороги, Генрих. Если бы вы умерли, я бы тоже умерла…
Они стояли, обнявшись, и время для них прекратило свой бег. Весь мир был где-то очень, очень далеко.
– Так что это было? – тихо спросила девушка, глядя в стальные глаза Генриха доверчиво и с нежностью.
– Наваждение… – эхом ответил он ей, не отрывая напряженного взгляда от ее темных глаз.
В дверь постучали.
– Не сейчас, – попросил Генрих.
Настойчивый стук раздался снова:
– Простите, Генрих Александрович, но это сочно.
– Зайди, Егор, – обреченно проговорил фон Берг, не выпуская Екатерину из своих объятий.
– Еще раз простите. – Егор виновато потупился и смотрел в пол. – Срочно, курьер от Магистра.
– Прошу тебя, дай нам две минуты…
Егор вышел и плотно закрыл за собой дверь.
– Катрин, вы понимаете, что так будет постоянно? – он смотрел ей в лицо с какой-то обреченностью.
– Пусть. Это не страшно. Если вы всегда будете рядом. – Она виновато улыбнулась, поняв, что желает невозможного. – Хотя бы мысленно рядом… Обещаете?
Она доверчиво прижалась к нему. Он еще крепче обнял девушку:
– Обещаю.
Две минуты закончились, они возвращались в холодную и опасную реальность…