Самоходчики  - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 22

Вы хотели быть танкистом?

Когда я служил в пехоте, то мы все завидовали танкистам. Мол, меньше на горбу таскают, да и под открытым небом, в грязи и в болоте, не спят месяцами.

Но никто особо не хотел быть танкистом. Смерть на костре никого не вдохновляла.

Что представлял из себя танковый ЗТП? Как Вы оцениваете подготовку полученную в запасной части?

Этот ЗТП (запасной танковый полк) был создан на базе разбитого под Харьковом танкового полка. Мы пришли на пустое место и, параллельно с боевой учебой, строили для себя землянки, оборудовали танковые полигоны и стрельбища. Так, что немалая часть времени, отведенного под учебный процесс, тратилась на стройку. Учеба шла ежедневно, по 12 часов. Голод… Мы жили в огромных, на 250 человек землянках, оборудованных двухэтажными деревянными нарами. На бревна шинель кинешь и спишь в «мягкой постели», но мы не жаловались. Многие за два с лишним года войны позабыли, что такое мягкая постель… На базе полка готовили танкистов на танки Т-34, Т-70, Т-60, и самоходчиков на СУ-76. Я попал в роту, готовившую наводчиков для танковых орудий. Стрелять меня научили неплохо.

Мне предложили остаться в запасном полку инструктором, но меня так замучил допросами полковой «особист», что я предпочел побыстрей сбежать на фронт.

Что за история с «особистом»?

Зимой несколько человек из ЗТП послали на заготовку кислой капусты, для полковой кухни. Мы поехали на «студебеккере». Когда возвращались обратно все жутко умаялись и задремали. Я сидел на откидном сиденье, в кузове. Рядом со мной разместился солдат, служивший ранее в дальнобойной артиллерии, сектант-старовер по религиозным убеждениям. Шел густой снег. Я задремал. Приехали в полк и обнаружили, что старовера с нами не оказалось. Он выпрыгнул из машины где-то по дороге и скрылся. Меня начали таскать на допросы в «особый» отдел почти каждую ночь и обвинять в пособничестве побегу. Мол, ты рядом с ним сидел и все видел. Ты виноват, что он дезертировал так, как у вас был сговор… и так далее. Всю мне душу вымотали и я был очень рад, когда оказался в другом месте, а точнее, в Мытищинской учебной бригаде САУ.

Экипажи для самоходчиков комплектовали в Мытищах?

В Мытищах был завод по выпуску самоходных орудий. Там мы получали САУ. Такой же завод находился в городе Горький.

Мы сделали учебный стокилометровый пробег с обязательными стрельбами и, после него, направились на пополнение в 1433-й отдельный Новгородский самоходно-артиллерийский полк РГК. Вскоре полк стал 423-м гвардейским ОСАП. В полк мы прибыли на своих САУ и никто не «тасовал» созданные еще в учебной бригаде экипажи.

Структура полка?

Полк входил в состав 6-го механизированного корпуса 4-й ТА.

Поскольку полк считался отдельным, то его структура отличалась от других обычных полков САУ. В среднем, в полку, перед началом боевых действий, на ходу было 25–27 единиц САУ и танков.

В полк входили 4 батареи по 4 самоходки в каждой батарее. Рота танков Т-34. Рота ПТР. Иногда полку придавался мотоциклетный взвод и взвод разведки на бронемашинах.

Я знаю, что Вы не хотели вспоминать о войне и из Совета ветеранов Вас с трудом уговорили на встречу. Редко кто из ветеранов, даже сейчас, стремится рассказать о страшных днях войны. Я их понимаю… Но тем не менее… Расскажите хотя бы о тех боях, которые Вам лично наиболее запомнились.

Если честно, я не хочу вспоминать о войне… Ладно…

В феврале сорок пятого наше наступление на 1-м УФ выдохлось. В 80-ти километрах от Берлина. У остатков полка не было ни горючего, ни снарядов.

Грунтовые дороги превратились в месиво из-за грязи.

В начале марта к нам приехал сам командарм Лелюшенко и объявил, что нашему полку поручается частная операция. Выстроили весь наш личный состав.

Начался «спектакль». Лелюшенко спрашивал: «Кто воевал раньше? Кто ранен и до сих пор не награжден? Кто был представлен и не получил наград? У кого есть какие-то просьбы?» Адъютанты командарма ходили вдоль строя, записывая фамилии отозвавшихся на вопросы бойцов. Что все это означало?

Если в таких «частных» операциях у нас всегда были потери пятьдесят процентов, то после слов Лелюшенко мы поняли, что нас тогда погонят на стопроцентную смерть, иначе бы не стали на таком высоком уровне, с участием командарма, «комедию ломать», чтобы «поднять» наш боевой дух… Приказали взять немецкий поселок, мол, у самоходок высокая проходимость и только они могут пройти по грязи и выполнить поставленную боевую задачу.

Сидим в машинах, ждем приказа на атаку. Перед нами заминированное поле.

Впереди нас пустили 5 танков Т-34 с тралами для разминирования. У танков-тралов скорость низкая и немцы сразу три «тральщика» сожгли… И вот мы рванули вперед, на «авось», кому как повезет… Поля были минировано фугасами, в каждом из таких зарядов по 100–200 килограмм взрывчатки. Кто на фугас нарывался, тот сразу отправлялся в рай, а от самоходки мало что оставалось. Треть наших самоходок так и погибла… Через пятнадцать минут мы ворвались в пустой немецкий поселок. Кроме погибших при подрывах у нас потерь не было. Экипажи разбрелись по поселку искать трофеи, но мой экипаж остался в машине. Никогда ничего чужого не брал. Плохая примета. Вижу, идет мой товарищ Топкасов с парой новеньких хромовых сапог. У меня сразу появилось нехорошее предчувствие.

И тут внезапная немецкая танковая контратака! В САУ Топкасова, прямо в бак, попал немецкий снаряд. Когда горят 200 литров авиабензина в баках, да еще 80 снарядов внутри самоходки, то вы сами можете себе представить, что творится. От моего друга Топкасова осталась оторванная нога в новом хромовом сапоге… Мы с трудом отбили атаку немцев, но полк наш был полностью обескровлен.

Вы верили в приметы?

Да. Для меня, например, было важно никогда не брать трофеев. Наш командир полка до войны работал заместителем директора текстильной фабрики в Иваново. Хороший офицер. Человек обстоятельный, с хозяйственной жилкой. Когда было разрешено в войсках отправлять посылки в Союз, он распорядился «соорудить» для каждого солдата «набор» из полковых трофеев.

Я отказался принять этот «набор». Кто-то тайком засунул ко мне в самоходку новый костюм. Через два дня моя самоходка сгорела вместе с костюмом, а я был ранен.

Перед атакой Бога вспоминали?

Иногда бывало. Но я вырос атеистом, так что перед боем не крестился и молитв не шептал.

На немецкой земле Вас снова ранило. Как это произошло?

На подступах к Берлину все бои были очень кровавыми и отличались особенно дикой ожесточенностью.

Однажды вышли из боя. Я как раз менял убитого механика-водителя. Топлива почти нет, масло на исходе. Приходит заместитель комполка и отдает приказ двум экипажам САУ провести разведку боем. К нам добавили два Т-34 с танкодесантом на броне. Я говорю заместителю командира полка: «Товарищ капитан, у нас горючего нет!». В ответ услышал: «Отставить разговорчики. Чтобы через пять минут двинулись вперед!» И пошли мы вперед, вызывать огонь на себя. Тихо, пушки по нам не стреляют. Перед нами, на пространстве в несколько километров, немцев нет. Видим перед собой деревню, а за ней — немецкие позиции. В траншеях немцы, и кроме пехоты батарея на прямой наводке и минометчики. Адальше… Мы подошли к немецким позициям незамеченными, ворвались на них и начали «утюжить» немцев, стреляя по ним в упор. Я видел перед собой искаженные страхом смерти лица немцев, за одно мгновение до того, как гусеницы моей самоходки их безжалостно давили. Немцы побежали. Мы там такое побоище устроили!.. Потом ожила немецкая артиллерия по всей линии фронта и начался жуткий артобстрел. Немцы били и по нам, и по своим. В эту страшную минуту мы смогли спастись от этого артогня. Заскочил в деревню, сбил самоходкой железные ворота и мы укрылись во дворе каменного дома. Позже, с огромным трудом, под огнем, отошли по полю назад, к своим…