Метро 2035: Муос. Падение  - читать онлайн книгу. Автор: Захар Петров cтр.№ 69

После Последней мировой этот густой клубок обитаемых подземных пустот включал президентский бункер, бункеры Штаба, Университет, электростанцию, Шлюзовую, еще несколько десятков больших и малых бункеров, в которых размещались Инспекторат, лаборатории, самые важные мастерские, общежития элиты Муоса. С чьей-то легкой руки этот самый густонаселенный район Муоса стали называть Ульем.

Еще в эпоху Центра в Улей допускались те, кто имел статус не ниже УЗ-5. После Революции цифирная градация граждан была упразднена, но простому смертному доступ в Улей был по-прежнему закрыт. Многочисленные входы в эту внутреннюю систему коммуникаций охранялись. Еще Главный администратор, став добровольным затворником, начал вялотекущие работы по отделению Улья от основного Муоса. Прознав о грядущем Крахе, Жанна через Советника осуществляла проект полной изоляции Улья. Все выходы на Поверхность, кроме Шлюзовой, были заварены, замурованы и замаскированы изнутри и снаружи. Почти все подземные ходы и туннели, ведущие в Улей, также были замурованы или завалены. В трех оставленных строились мощные железобетонные двери, а также монтировалась система экстренного обвала, которая должна была закупорить и эти проходы, в случае если двери снаружи все же будут взломаны.

Одновременно со строительными работами осуществлялся завоз из поселений огромных количеств сушеного картофеля, зерна, копченого мяса, медикаментов, льняной ткани, которыми заполнялись многочисленные склады Улья. Эти приобретения делались за счет непомерных налогов, установленных поселениям Инспекторатом. На работах по ограждению Улья от внешнего Муоса задействовали каторжан и рабочих со всего Муоса. Причем с последними расплачивался станок, штамповавший ничем не обеспеченные муони только для Инспектората, порождая пока еще не очень заметную инфляцию.

По планам официального руководителя психологической службы и неофициального главы всей Республики, в день Краха последние входы должны были быть закупорены, и Улей остался бы выживать сам по себе, со своими припасами, своей электроэнергией, своими мастерскими. Жители Улья смогли бы даже после истощения продовольственных запасов долгое время обходиться без выхода на Поверхность благодаря обширным оранжереям, а те освещались электроэнергией, в избытке производимой электростанцией, которая будет работать теперь на Улей.

У поселений, оставшихся вне Улья, лишенных центрального управления, электроэнергии, производственных мощностей и научных кадров, шансы на выживание были на порядок меньше.

2

Вера почувствовала неладное, еще когда подходила к двери каторги. Ее обоняние безошибочно идентифицировало запахи крови и горелого мяса. На входной двери поверх блеклой трафаретной надписи «Каторга «Динамо» красовались свежевыцарапанное изображение черепа и надпись «Смерть всем!».

Вера осторожно постучала в металлическую дверь. Не открывали долго, кто-то внимательно всматривался в глазок. Потом как-то нехотя лязгнули засовы, и дверь медленно отворилась. Нескольких секунд Вере хватило, чтобы понять в общих чертах, что произошло на каторге за последние дни. Горстка мужчин и женщин в грязных лохмотьях, очень изможденных, но без видимых признаков мутаций, встречала ее, вооружившись палицами и дрянными арбалетами, недвусмысленно нацеленными на Веру. То, что надсмотрщиков нигде видно не было, а их оружие оказалось в руках людей, еще недавно обитавших здесь в качестве узников, свидетельствовало об одном – на каторге произошел бунт, и узники захватили ее. Впереди стоял здоровенный одноглазый мужчина, причем по еще гноящейся пустой глазнице, которую тот не позаботился закрыть повязкой, было понятно, что глаза он лишился совсем недавно. Этот увалень держал две самые большие палицы – по одной в каждой руке.

– Ты кто? – прошипел увалень Вере в лицо, и ужасный смрад из его рта обдал Веру.

– Я следователь Республики, – как можно спокойнее ответила Вера.

Самым правильным в данной ситуации было бежать, и бегство ей, конечно, удалось бы, учитывая физическое состояние этой банды, но поступить так Вера не могла.

– Зачем? – произнес одноглазый, и Вера сама додумала окончание его вопроса: «Зачем ты пришла?»

– Мне нужен один человек, я его забираю…

Вера поняла: легенда о том, что этот человек нужен следователю для допроса, могла сработать в обратную сторону – тем, кого сюда отправили следователи, такое требование наверняка не понравится.

– Кто?

– Вячеслав из Университета.

– Мы не отдаем никого.

– Он не будет против уйти со мной.

– Ну иди, отдай оружие и иди…

Вера послушно отдала мечи, вытянув их из заплечных ножен. Увалень отошел в сторону, и все остальные каторжане расступились. Вера прошла сквозь этот кишащий вшами и прочими насекомыми вонючий людской коридор, ненавидящий ее и готовый в любой момент разорвать на куски. Теперь она поняла причину ударивших ей в нос запахов – в торце коридора горел костер, над которым на разложенных кирпичах лежала решетка, а на ней жарились куски мяса. Можно было бы задаться вопросом, откуда на каторге мясо, если бы рядом с чаном не стояла внушительная колода, на которой раньше надсмотрщики забивали и разбивали оковы заключенных. Колода была вся залита кровью, тут и там с шершавой боковой поверхности колоды свисали пучки волос разного цвета – это были человеческие волосы. И в подтверждение своей догадки Вера увидела за колодой несколько человеческих черепов, почерневших от огня и с отрубленными черепными коробками, из которых местные людоеды извлекли себе на трапезу мозги.

– Перекусите с нами? – ухмыльнулся одноглазый.

Вера повернулась и уставилась на него. Если бы у нее не было цели, с которой она сюда пришла, она воспользовалась бы полномочиями следователя, тут же вынесла приговор, не заботясь о формулировках, и немедля привела бы его в исполнение. Но увалень решил, что его предложение привело следователя в недоумение, и гадко хохотнул, открыв свой беззубый рот. Прочие людоеды словно по команде начали громко смеяться, и это был нечеловеческий смех: так, очевидно, смеются демоны или мертвые.

– Я пришла за Вячеславом Максимовичем.

– Худая и мелкая… Маловато в ней будет, но зато свежее… – словно не слыша Веру, приценивался увалень.

– Да-да… Свежая… Хорошая… – одобрительно закивали головами остальные каннибалы.

Между ног стоявших возле нее людей к ней подползла женщина и подняла голову. Вера узнала в ней делопроизводителя, ту, которая записывала ее в журнал. К страданиям, отпечатавшимся на лице этой несчастной, добавилась какая-то печаль – стыд, что ли, за происходящее здесь.

– Увалень, это следователь. Я помню ее. Это она увела отсюда половину надсмотрщиков, которые потом были убиты. Если бы не она, мы бы ни за что не справились со всеми ними. А потом приходили следователи и искали ее, значит, она против Республики; она за нас. Не делай ей плохо.

На удивление, Увалень имел прозвище именно такое, которое пришло в голову Веры, как только она его увидела. Увалень схватил женщину за одежду, поднял к себе и уставился на нее единственным глазом. Потом неожиданно отбросил ее в сторону и разочарованно произнес: