Метро 2035: Муос. Падение  - читать онлайн книгу. Автор: Захар Петров cтр.№ 62

– Второй следователь, мои мечи были со мной, но подтвердить это никто не сможет, кроме меня.

– Первый следователь, – неожиданно вмешался Десятый следователь, – я видел, как вы выходили из комнаты следователей с мечами в ножнах и следственным рюкзаком в одной руке и пакетом с формой в другой, а вернулись без этих вещей – это было как раз накануне расследуемой боевой операции. Я в тот момент, как и вы, был не на задании.

– Первый следователь, – продолжил допрос Второй следователь. – Что вы можете пояснить по поводу показаний Десятого следователя?

– Второй следователь, я не помню, куда, с чем и зачем я ходил.

– Первый следователь, мы обязательно опросим постового на входе в отсек. А теперь оцените следственную ситуацию. На группу надсмотрщиков со следователем во главе совершается покушение. Один из покушавшихся одет в униформу следователя. Эта форма исчезает, и к ее исчезновению причастен тоже следователь. Причем именно у следователя, причастного к исчезновению формы, нет второго обязательного комплекта такой же формы. Покушавшийся использовал мечи следователя, во всяком случае, так утверждает обвиняемая, и при этом все у того же следователя нет мечей при себе. Какие выводы в такой ситуации должен сделать следователь, который расследует дело?

Первый следователь молчал. Вмешался Начсот:

– Первый следователь, вы арестованы. Я вынужден сообщить о происшедшем в Штаб.

– Начсот, пока расследование не закончено, никто никуда ни о чем сообщать не будет. Тем более что я сообщил о двух обвиняемых, и вторым являетесь вы.

– Второй следователь, какое я имею отношение к преступным действиям Первого следователя?

– Начсот, на момент ситуации, о которой сообщил Десятый следователь, только вы, Первый и Десятый следователь находились в следственном отсеке. Только вы могли отнести и передать кому-то комплект униформы, рюкзак и мечи в ножнах, выданные Первому следователю. И это не все! Я настаиваю на пересмотре всех дел Первого следователя. Прямо сейчас, немедленно, вы предоставите ключи от сейфа, и мы пересмотрим все рапорты Первого следователя.

– Первый, прикрой! – крикнул Начсот, бросившись на выход, одновременно выхватив начсотовский кортик и вогнав его по рукоять в грудь стоявшего у него на пути молодого Десятого следователя, так и не успевшего вытянуть из-за спины мечи. Первый следователь преградил выход из комнаты в попытке задержать остальных следователей. Шесть пар мечей уже рассекали воздух и высекали искры от столкновений с двумя мечами Первого следователя. Вера швырнула секач, который застрял в спине Начсота, пытавшегося открыть дверь и попасть в свой кабинет, чтобы сжечь архив рапортов. От мощного удара Начсот ударился лицом о дверь, упал на колени, потом, собрав силы, поднялся. Но попасть в кабинет и закрыться изнутри ему не дали следователи, которые уже расправились с Первым и распластали на полу своего руководителя. Тот, лежа на животе, стал извиваться как одержимый, несмотря на торчащий в спине секач, и неадекватно визжать:

– Пустите! Если разоблачат – уничтожь следы и убей себя, уничтожь следы и убей себя, уничтожь следы и убей себя…

Потом он еще несколько раз дернулся и замер.

– Симулирует приступ? – спросил Третий следователь.

– Да нет, не похоже. Он умер, – ответила Вера, с силой выдернув свой секач из спины Начсота.

5

– Несмотря на успехи Республики по достижению единства общества, повышению благосостояния и мощи государства, годы испытаний не закончились, и мы по-прежнему находимся в состоянии войны с внешними врагами и врагами внутренними, с природой, хищниками, голодом и болезнями. Предыдущий докладчик излагал вам положение дел с выходящими из строя дренажными системами древних, об обеднении почв, используемых для посевов на Поверхности, о появлении новых очагов заражения мицеоном и кровянкой. Сейчас как никогда нам необходимо достичь абсолютного единства общества, сгруппироваться в единый кулак, который ударит и пробьет толщу противодействующих нам обстоятельств навстречу светлому будущему. Пусть даже это будущее наступит не для нас, а для наших детей!

Советник Главного администратора эмоционально и в то же время складно и уверенно, не читая, втолковывал депутатам необходимость принятия нового закона. Он был из военных, но сейчас был одет в чиновничью униформу, впрочем, не скрывавшую его военной выправки. Он смотрел в зал, и каждому из присутствующих казалось, что эти мудрые, внимательные, почти не мигающие глаза второго человека в Республике смотрят именно на него. Заседание Парламента проходило в президентском бункере в небольшом зальчике для совещаний с трибуной, столом председательствующего и тремя десятками кресел. Но какие это были кресла – мягкие, обитые бордовой кожей массивные сидения! Расположившись в них, каждый чувствовал себя весомой фигурой, от чьего решения зависит судьба Муоса. Когда-то в таких же креслах восседали министры многомиллионной страны, жалким остатком которой является Муос. Теперь же в них сидели депутаты, в отличие от Верховных Инспекторов, скромно примостившихся на табуретках в проходах и за рядами кресел.

– Народ Муоса должен обрести единую волю и слиться в единое существо, стать отважным бойцом, которому не страшны никакие испытания. Но я спрашиваю у вас: какие шансы у бойца, если у него переломаны пальцы, отсутствует глаз, разбито колено и гниет печень? И боец ли это вообще? Ответ однозначный – нет! Но пока что Республика похожа именно на такого бойца: среди нас много увечных, инвалидов, отживших свое немощных стариков, слабоумных. Они не трудятся! Они не трудятся в силу своей немощи или же симулируя немощь. И мы вынуждены отобрать кусок у наших детей и дать этим трутням. Да, древние когда-то могли себе позволить содержать и такой балласт, но мы находимся в других условиях и должны отбросить этот показной сентиментализм и принять нелегкое и потому героическое решение. Сжав зубы, через боль, мы должны вырезать эту опухоль на теле нашего народа! И помните: опухоль разрастается, и если ее вовремя не удалить, сожрет все тело. Посмотрите: мутанты и слабоумные рожают детей, которые порою становятся еще страшнее своих родителей; больные разносят заразу; и все они вместе своим видом разлагают общество, усугубляя и без того близкое к депрессивному состояние большинства наших граждан. Кто-то здесь думает, что это жестокий закон! А я вам отвечу, что жесток тот, кто проголосует сегодня «против», обрекая тем самым свой народ на долгую и мучительную гибель. Этот закон является актом высшего милосердия, и прежде всего к тем, в отношении кого он направлен. Посмотрите на тех, о ком мы сейчас говорим! Хотели бы вы себе такую судьбу, как у них; хотели бы себе такой жизни? И разве это жизнь? Этот закон избавит от страданий этих несчастных. И не надо спрашивать себя, хотят ли они этого, пытаясь тем самым идти на поводу у упрямых человеческих инстинктов. Мы должны принять это решение за них, как мы решаем за наших детей, боящихся прививок и не желающих пить горькое лекарство!

Каждое слово впечатывалось в головы депутатов. Все – слова, тембр голоса и манера выступления Советника, свет в зале, нахождение депутатов в креслах, а инспекторов – на табуретках, – все это было скрупулезно просчитано с тем, чтобы даже те депутаты, которые пришли сюда с твердой решимостью голосовать «против», поменяли свое мнение к концу выступления Советника, после чего сразу же будет голосование. С видом человека, уставшего от непосильной ноши и сделавшего все от него зависящее, Советник заканчивал выступление и совершенно равнодушно, как ничего не значащее обстоятельство, добавил чуть приглушенным голосом: