Красные камни - читать онлайн книгу. Автор: Влад Савин cтр.№ 75

Я сама была такой, не слишком давно. Когда читала книжку про Софью Перовскую, у меня и сомнений не возникло, как это семнадцатилетняя девушка, дворянка, дочь высокопоставленного царедворца (действительный статский советник, это генерал по военному), жизни не знающая толком, вдруг уходит из дома, из семьи, в лишения и полную неизвестность. Ведь бороться с бедой проще, чем сидеть сложа руки в ожидании что кто-то справится за тебя — и чем терпеть удушающий свободу царский режим, легче делать что-то для его падения. Так думала я тогда, совершенно искренне. Ну а теперь — к горячему желанию сделать что-то для страны и народа (вот не смогу жить только женой и матерью, как ни люблю я своего Адмирала и детей) добавился холодный разум и знания. А у Алексея Федоровича, особенно после назначения во Львов, было слишком много текущих дел (год пятидесятый, война с ОУН еще не завершилась, и строить надо много, подтягивая отсталую Галицию к уровню восточных областей), чтобы изучать еще и последние теории. Хотя труд самого товарища Сталина, куда Вождь вставил некоторые гумилевские идеи, любой руководящий член Партии обязан знать?

— А наше дело простое — ответил Алексей Федорович — чтобы порядок обеспечить. Когда враг не высовывается, люди довольны и сыты, промышленность растет. Есть ориентировка в статье, что делать, кого искоренять, что развивать — мы исполним. А высоконаучное, где конкретики нет, это как бы и не столь важно. Помню конечно, читал — так и так ясно, что в любом народе, и даже коллективе, есть "пассионарии", кто за идею себя не жалеют, есть середнячки, кто тоже честно может и трудиться и воевать, и есть просто голодрань, мозги пропившая, кто только на "подай-принеси" и годен.

Эх, Алексей Федорович — ведь теория для того и нужна, чтобы в жизни самому ориентироваться, где хорошо, где плохо, без подсказок. Правда, если своего ума мало, то додуматься можно до такого, как Линник — или ему кто-то подсказал? Странник для меня пока что фигура абстрактная, никакого его прямого влияния на события не замечено. А вот что с Линниковской сетью делать, это пока вопрос. Как посчитали, там порядка тысяч человек замечено, наших советских людей, юношей и девушек, и не только студентов, но еще в большей мере рабочих, кто в "отряды самообороны" входил. И всех их арестовывать — тем более, что в массе они вовсе не враги (что вчера после диспута подтвердилось — отвернулся народ от учителя своего). Так что следствие пока ведется — нет, прощать виновных в конкретных делах мы не намерены, все получат свое по закону — но тотальных арестов нет. Обвинение в антисоветском заговоре, это на всю жизнь клеймо, зачем судьбу ломать возможно невиноватым? И расточительно будет разбрасываться ценным человеческим ресурсом — такие пламенные, кто готов за идею на амбразуру, очень нам пригодятся, если их обуздать. Хоть на мировой арене (не одним же США со своим "Корпусом мира" нести американские ценности отсталым народам), хоть в СССР на великих стройках, которых уже сейчас много, а ведь мы еще до освоения богатств Сибири по-настоящему не добрались.

Но все ж товарища Федорова жалко. Так что в рапорте все оформим — что абсолютно правильно (и своевременно) он сигнализировал в Москву, ну а в дальнейшем работал в тесном контакте с нашей группой, то есть и его самая прямая заслуга в предотвращении мятежа есть. И не будет у Алексея Федоровича неприятностей, что змеиное гнездо у себя под боком проглядел — в самом худшем случае, переведут его на пару лет в Киев (а это, напомню, уже Украинская АССР, а не союзная республика), с небольшим понижением. Он же нам во всем навстречу шел, организовывал, помогал? Кстати, и сейчас мне его маленькое содействие нужно — о, нет, не Львовский гарнизон поднять по тревоге, а всего лишь предоставить мне помещение для беседы с одним человеком, арестовывать его пока не за что, к нему ехать слишком много чести, не в номер же к себе мне его приглашать? Здесь, в здании ЦК, чудесненько! Ну а пока человека доставят, я пообедать успею — надеюсь, меня в вашей столовой обслужат?

К назначенному часу — сидим, ждем. Я, Лючия (которая сочла свое присутствие обязательным), Юра Смоленцев (сказав, когда еще случай представится, на будущую звезду фантастики взглянуть), и Аркадий Стругацкий (его пригласили, для истории — пусть смотрит, запоминает, авось и вставит в какую из своих будущих книг. К тому же тема беседы прямо "свободы творчества писателя" касается, так что ему послушать будет полезно).

Ну вот доставили. Ай-ай, что же вы так постарались? Два хмурых и молчаливых "фельдегеря" в форме ГБ, и наверное, с работы человека изъяли, ведь вторник сегодня, рабочий день — что объект подумал, и его коллеги, представить легко! Спасибо, товарищи, свободны — а вы, проходите, садитесь, чаю налейте, если желаете. И позвольте представиться…

— Я знаю кто вы — отвечает, даже с вызовом — я был вчера в зале.

Невысокого роста, и несмотря на всего лишь тридцать два года, лысоват уже, и в круглых очках. В настоящий момент трудится ординатором (даже не врачом, поскольку диплома нет) в горбольнице номер два славного города Львова. А не стал дипломированным медработником, поскольку сам отказался экзамены сдавать, чтоб в армию не взяли военврачом — о чем сам после писал. Как и о том, что всегда больше имел страсть к технике, чем к медицине — но в Политехнический институт, куда он пытался перед войной еще поступить, его не взяли, и пошел он по стопам отца-врача. В войну работал автомехаником, одновременно числясь в Сопротивлении (Армия Крайова), точных сведений о его участии, равно как и о вине перед Советской Властью, найти не удалось — известно лишь, что он мастерски делал удостоверения, даже несуществующих учреждений (после войны уже, себе в коллекцию и знакомым дарил, и на рынке продавал как забавные сувениры), наверное и в войну тоже… Ну, будем считать что мы представлены друг другу. Тогда вы наверное, догадываетесь, о чем будем говорить, гражданин Станислав Лем, в иной истории названный "величайшим писателем фантастов из ныне живущих", а здесь пока написавший несколько рассказов "чтобы поправить материальное положение" и целый роман, ставший знаменем для антисоветской организации "Молодая Ленинская Гвардия"?

Плечами пожимает. Что-то слишком уверенно держится. Вы понимаете, гражданин Лем, что ваши действия при желании вполне можно подвести под подстрекательство к антигосударственному мятежу?

— Я никогда не состоял в названной вами организации. И мой роман был написан задолго до вчерашних событий. Что доказывает, ни о каком "подстрекательстве" речи не идет — это докажет любой адвокат в любом непредвзятом суде.

Вспоминаю, что у нас есть в досье на этого человека, по информации от потомков. В иной истории он сумел после войны выехать в Польшу, "показавшуюся ему более свободной, чем СССР", там поначалу трудился на той же ниве медицины, и в то же время начал писать. Ну а здесь, он мог бы меня поблагодарить, если бы знал, что именно после моего доклада Пономаренко было решено всячески поддерживать, в том числе и в областных городах, молодежные литературные журналы (вроде "Искателя" той истории), где публиковаться могли вовсе не Члены Союза. Там в дальнейшем писал на вселенские темы — но читая "Солярис", "Эдем", "Непобедимый" вообще понять нельзя, что на Земле, коммунизм или капитализм, в "Возвращении со звезд" вполне по-коммунистически бесплатное жилье в пределах нормы и вещи первой необходимости, а все что сверх, за деньги. Единственный роман о светлом коммунистическом будущем, "Магелланово облако" (на мой взгляд, лучшее из того, что он написал — хотя это всего лишь мое мнение) он категорически запретил переиздавать, называл "коньюнктурой" и будто стыдился. Зато (особенно под конец жизни) не единожды показывал себя и антисоветчиком, и диссидентом, и русофобом. Хотя было у него и против "потребительского общества", и против "американской мечты". Но это все будет после — а вот сейчас, на какой он стадии? Можно ли спасти для СССР столь ценный человеческий ресурс — или же, с сожалением, придется его погасить?