Красные камни - читать онлайн книгу. Автор: Влад Савин cтр.№ 107

— Разное говорят — вставил слово еще кто-то — про тех, кто в Совет Труда и Обороны входит. Что будто бы, какие-то инициативы от них.

— И это тоже характерно — ответил Андрей Иванович — строго говоря, что это за Совет, которому по факту принадлежит вся власть в СССР, не ЦК, не Политбюро, не Верховному Совету, а вот этому органу, созданному по единоличной воле Вождя? Вот вы, товарищи, в этот Совет кого-то избирали? Согласен, что Государственный Комитет Обороны в войну был необходимостью — но что, теперь по поводу каждой войнушки нам в собственной власти осадное положение вводить? И подумайте над вопросом, а нужен ли единоличный Вождь в мирное время? Или все-таки решать должен коллегиальный орган, во избежание ошибок. Нет, я не призываю ни к чему такому, а говорю исключительно о времени, когда товарищ Сталин уйдет естественным путем. И чем ставить на тот пост заведомо слабейшую фигуру, не лучше ли будет коллегия из наиболее достойных? Конечно, для оперативных вопросов можно поставить кого-то главноответственного — хоть Президентом его назовите, по образу других стран. Но самая высшая власть должна быть строго по ленинским нормам — Верховный Совет, куда входят в обязательном порядке все члены Политбюро.

— А если не выберут? — не унималась Ира — вот захотят и проведут не того?

— Девушка, вам знакомо такое понятие, как партийная дисциплина? Во-первых, раз Партия у нас руководящая и направляющая, то вполне разумно требовать, чтобы быть избранными на все руководящие посты имели право только ее члены. Подобно тому, как Маркс пример приводит, что в девятнадцатом веке в Европе быть избранными мэрами или еще кем-то по закону имели право лишь "лица, имеющие чин офицера или сержанта запаса". А во-вторых, если выберут "не того", как вы сказали, то этот товарищ уступит свой мандат тому, кого Партия сочтет достойным. Аналогичный механизм — и для всех прочих Советов, на всех уровнях, чтобы Председателем был Первый Секретарь, обкома или райкома. А если народ не примет — значит, налицо упущение, надо меры принимать. Ира, я вижу вы с чем-то не согласны, что-то еще сказать хотите?

— Да нет, я лишь вспоминаю китайское "чтоб ты жил в эпоху перемен" — произнесла Ира — и чтоб при этом не было… Вот даже про семнадцатый год — мне жалко, что ценные люди для нашей страны были потеряны, как Сикорский, Зворыкин, и много других. Что много материальных ценностей погибло, причем без пользы для дела — сколько мы после исправляли, борясь с разрухой? Что территории были потеряны — которые после с кровью возвращать пришлось. И вот думаю — это обязательно, чтобы перемены, даже самые справедливые и лучшие, шли с потерями для страны, для народа? По мне так — меняйтесь, перестраивайте, но с главным условием, не навредить!

— Как все замусорено в вашей очаровательной головке — с сожалением сказал Андрей Иванович — вы "Синие кони на красной траве" смотрели? Если нет, то рекомендую — не знаю, произносил ли Ильич в реальности ту фразу про Советскую Власть, и что в ней существительное, что прилагательное, но суть схвачена очень верно. Вам, Ира, повезло родиться в коммунистической стране — и вы вероятно, думаете, что страна, держава, это существительное, а коммунистическая, это к ней прилагательное. А для нас, кто помнит, как все начиналось — абсолютно наоборот. Ваши взгляды еще Маркс высмеивал, называл "мелкобуржуазными", и говорил, что революция, это самая насильственное, самое разрушительное явление, какое может быть, превосходя в этом плане даже войну. И он же писал, что не стоит этого бояться — сбросив балласт отжившего, мы после быстрее пойдем вперед и все наверстаем, жалко конечно что при этом и ценное погибает иногда, но это приемлемая плата за прогресс. И как я уже сказал, поиск выгоды часто соседствует с предательством — так что ища как бы "не навредить", вы легко можете скатиться в это болото. Или же, если вам ближе технические термины, за все перемены надо платить, что-то потратить, потерять. Иначе же, по вашей логике, "меняться, но чтобы никого не обидеть", надо любые перемены запретить. Или вам ближе не Ленин, а вешатель Столыпин, кто хотел "не перемен, а великой России"? Где бы стояла тишина как на кладбище, и царь Николашка наверху. Нет, Ира, иногда нужна буря, гроза, которая смоет грязь и очистит спертый воздух — пусть даже вам платье вымочит и прическу растреплет, ну а кого-то даже молнией убьет.

Он взял бокал, отпил красное вино, как воду из стакана, и продолжил:

— Впрочем, вам такие мысли простительны. Так природой заведено, что женщины более консервативны — отвечали за дом, за семейный очаг. Еще тысячу лет назад в пещере ждали, пока мы с охоты убитого мамонта принесем. Вы можете с героизмом защищать то, что в вас заложено, даже совершая подвиги, как Зоя Космодемьянская. Вы можете быть ведомой за своим мужем, идти за ним в любые трудности, как Анита Гарибальди или Женни Маркс. Вы даже можете править страной, следуя воспитанной в вас традиции, как Екатерина Вторая. Но вам не дано искры прозрения, открытия чего-то принципиально нового. Ведь есть в истории женщины-воительницы, даже правительницы — но нет ученых, философов, изобретательниц, ну не годитесь вы в Менделеевы или Эдиссоны. Так что, Ира, советую вам не забивать вашу прелестную головку неразрешимыми вопросами — а оставить их нам.

— Не соглашусь — упрямо ответила Ира — а Софья Ковалевская, Мария Кюри? Ада Лавлейс, кто написала программу для вычислительной машины Бэббиджа, сто лет назад — когда даже сейчас программист, это самая редкая и новейшая профессия, вот мечтала бы я научиться! Ну и моя приемная мама — к ее мнению прислушиваются на самом верху. Она даже с самим Сталиным спорит, свое мнение отстаивая.

— А кто ваша мама, позвольте спросить?

— Лазарева Анна Петровна. Она мне не родная, за моего отца замуж вышла — но ко мне относится как к дочери.

— Ик! — Витя Косырев подавился салатом.

— Простите, но вы сказали, что в смоленцевском училище были, так туда же лишь сирот берут? — настойчиво спросил Андрей Иванович.

— Так мой отец недавно совсем меня нашел. Я в тридцать четвертом родилась, в Ленинграде, а он в тридцать пятом снова в загранкомандировку уехал, и никаких вестей — тут Ира рассказала факты своей биографии, уже известные Бакланову.

— Интересно. Да, простите, вы не возражаете, если мы с товарищем отойдем перекурить?

Андрей Иванович встал из-за стола. Косырев последовал за ним. Они зашли в ванную, Андрей Иванович (которого Витя также знал под псевдонимом Странник) включил воду. И обернулся к приятелю с бешеным взглядом.

— Ты что, не знал? Чья она дочка.

— Так в последний момент же все переиграли — ответил Витя — и это же Васька Бакланов, он постоянно новых баб цепляет, да еще говорит про них всякое. Про прошлую кричал, киноактриса, а оказалось, студентка из театрального. А тут даже не он, а какая-то секретарша говорила, дошло до меня сегодня утром, так я думал, бабский треп. Все ведь знают, что не было у "адмирала Победы" никакой семьи, до сорок третьего. А что собственно произошло — вряд ли такие, и в агентессах ходят?

— Ты дурака не включай. А сообрази — Бакланов при таком раскладе, не наш категорически! Поскольку, если не полный идиот, а за ним такое не замечено, то своего не упустит — и получит все, о чем лишь мечтать может, законным порядком. Ну а поскольку мы для него становимся совершенно лишними и опасными — то к гадалке не ходи, завтра он побежит нас сдавать. И потащат нас всех в МГБ, а то и прямо в Службу Партийной Безопасности. Что дальше будет, сам просчитаешь?