Единая теория всего. Том 1. Горизонт событий  - читать онлайн книгу. Автор: Константин Образцов cтр.№ 24

– Какого числа это было, говорите? – уточнил я.

– Восьмого, – ответила Леночка. – А потом сразу на следующий день, девятого, да, Генрих Осипович?

Тот кивнул.

– Да. Капитонов Дальвин Платонович. Капитан дальнего плавания торгового флота. Да, вот такое имя.

– Красавец, моряк. Дальнобойщик соленых просторов, – вздохнула Леночка. – Наверное, очень горячего нрава был, вот кровь и закипела. Тоже в буквальном смысле.

– Во всяком случае, я ничем другим то, что увидел, объяснить не могу. Не в том смысле закипела, как вода в чайнике, а как при резкой и очень мощной декомпрессии. Только такой декомпрессии в природе не бывает, чтобы вся жидкость в теле – кровь, лимфа, желчь, моча, уж простите, еще кое-что – вдруг в один миг вскипели. Я даже не знаю, с какой глубины нужно в один миг подняться для подобного эффекта. Глаза взорвались, сосуды всех калибров, капилляры, лимфатические каналы, желчный и мочевой пузыри – в клочья. Когда тело сюда привезли, одежда вся уже заскорузла от крови, с трудом разрезали. Зрелище, в общем, то еще. Опять же, вопрос: причина смерти. Ну, если у человека в мозгу разом лопаются все сосуды, гадать не приходится. Чем могло быть вызвано подобное воздействие? Тут уж я, как говорится, сову на глобус натягивать не стал, пишу – неизвестно. В общем, в итоге заключение после согласования с начальством выходит с формулировкой «острое сосудистое заболевание невыясненной этиологии». Всё, вопрос закрыт.

– Я на этот случай не ездила, но, когда Генрих Осипович рассказал, какого покойника к нему доставили, поинтересовалась. Капитонова в собственной машине нашли, ранним утром, на Васильевском острове, у пляжа за гостиницей «Прибалтийская», знаешь? Там еще валюту меняют. Ну вот, кто знает, может он тоже менял, встречался там с кем-то. Волновался или обманули, рассердился на кого-то, вот кровь и вскипела. Пляж – это не исполком, так что все было сделано по процедуре, с осмотром, протоколом, выездом следователя. В общем, без людей в штатском.

– Они потом приехали, – спокойно добавил Генрих Осипович. – Сюда. Забрали тело, дали расписку на бланке Комитета государственной безопасности и были таковы. И, кстати, труп товарища Трусана тоже прихватили с собой, наверное, чтобы два раза не ездить.

Он опять засипел трубкой. Леночка раскрыла сумочку, достала пачку «Стюардессы», вынула сигарету и тоже закурила. Оставалось только мне задымить за компанию.

– Мы с Леной ученые, – произнес Левин задумчиво. – В очень специальной прикладной области, но все же. А главная черта настоящего ученого – это любопытство.

– Как и настоящего сыщика, кстати, – вставила Леночка.

– Но у нас не всегда достаточно средств и возможностей, чтобы свое любопытство удовлетворить. Я вот уже человек немолодой, многое повидал, знаю цену молчанию и разумному компромиссу, но от некоторых вещей просто так отмахиваться не могу, хотя такое и случается все реже и реже. Но это, согласитесь, случаи из ряда вон, да еще и подряд.

– А теперь вот и Рубинчик еще, – добавила Лена.

– Ну да, тоже история по-своему странная, хотя с двумя предыдущими не сравнить. Мы с Леной еще в понедельник перекинулись парой слов, когда были на Кировском, и решили, что вам, Витя, наверное, все это будет интересно. Так?

– Так.

– Ну вот и славно. И если вдруг любопытство сыщика побудит вас к каким-то действиям и результаты будут занятными, вы же не откажете в любезности поделиться ими с нами?

– Можете на это рассчитывать.

– Ура! – воскликнула Леночка. – Поделись, пожалуйста, когда будут готовы результаты фотороботов, хорошо? Очень интересно, кто в кресле сидел.

– Лена, это самое простое и самое быстрое, что я могу сделать.

Я посмотрел на часы.

– Думаю, Лев Львович уже справился.

И не ошибся. Верный моим заветам быть внимательным и добиваться сходства, Лев Львович до изнеможения довел Яшу Гольдмана, эксперта по фотокомбинированным портретам, перебирая варианты бровей, носов и глаз со тщательностью великих художников-портретистов. Когда я появился, Яша с обреченным видом сидел за клавишами машины, а Лев Львович без пиджака, в ослабленном галстуке стоял, выставив ногу вперед, и с прищуром оценивал лицо на тускло светящемся матовом экране. Он наклонил голову вбок и потер подбородок.

– Пожалуй, оставим вот так, – сказал Лев Львович, – хотя я бы еще добавил выразительности взгляду.

Он повернулся, увидел меня и не без гордости объявил:

– Товарищ капитан, принимайте работу!

С первого фотопортрета смотрел мужчина с волевым подбородком, мощными надбровными дугами и взглядом истребителя бизонов и делаваров. Лицо его показалось мне смутно знакомым, как будто я встречал его несколько раз, но вот где – никак не получалось припомнить.

– Это американец, – сообщил Лев Львович.

– Да, и правда, похож, – одобрил я. – А женщина?

Ее я узнал сразу.

Кошачий разрез глаз, широкие скулы, ярко очерченный выразительный рот, темные волосы, модная короткая стрижка.

– Красивая, – прокомментировал Яша Гольдман. – На артистку похожа.

Это была та самая молодая женщина, которая сидела за столиком у окна в «лягушатнике» на Невском в тот день, когда Тонечка сообщила мне о своем намерении строить личное счастье с товароведом. Я еще послал ей на столик бутылку шампанского. И это была хорошая новость: «артистка» существовала на самом деле, а не была плодом алкогольных галлюцинаций злоупотребляющего отдыхом инженера.

Неделя пролетела, осыпавшись отрывными листками календаря. Август перевалил свою середину, зарделась еще бледным красным цветом рябина, в перезрелой тяжелой листве вдруг замелькали мазками желтого цвета первые увядшие листья, как обидная ранняя седина. Жара не кончалась, дождей не было и дым все не проходил, как будто все мы засиделись у пионерского костра, давно погасшего, но еще чадящего из-под серого пепла, и уже все прокоптились, и надышались до одури дымом, но все равно сидим молчаливым кружком, хотя никто, даже вожатые, больше не верит, что в тлеющих сырых головнях осталась искра, из которой может разгореться пламя.

Вражеские голоса все так же усердствовали по ночам, словно потерявшее страх воронье, окружающее смертельно раненного, но еще грозного витязя. Жена диссидента академика Сахарова Елена Боннэр готовилась укатить в ссылку в Горький, сопровождаемая хором плакальщиц из ВВС, «Голоса Америки» и «Свободной Европы». Торжественно открыли игры «Дружба-84». Исчезнувшего ученого – как его? Ильинский? – так и не нашли, как и его спутницу. На границе совсем закрутили гайки, а «Интурист» прекратил продажу путевок даже на год вперед вплоть до особого распоряжения. «Вежливые люди» тихо отсиживались где-то, и я не думал, что они когда-то снова объявятся, учитывая сумму, которой они разжились на последнем налете. Борю Рубинчика похоронили на Южном кладбище рядом с мамой.