Рявк и Брук, два молодых дракона, прилетевшие с Лунгом из Шотландии, без конца вызывали остальных на состязания в силе и смелости.
– Они что, опять устраивали эти свои показательные бои? Я же им запретил! – Лунг вдруг почувствовал себя стариком. Похоже, он и в самом деле стал взрослым.
– Только не притворяйся, что ты ни о чем не подозревал! А Тату очень полезно время от времени доказывать остальным, что он самый быстрый и сильный. Ты ведь знаешь, как они его дразнят из-за разводов на панцире.
Лунг взглянул на молодого дракона. Тату притворялся, что ничего не слышит, но его выдавали стоявшие торчком уши. По ушам дракона можно о многом догадаться. Да, Майя права: Тату был не только быстрым, но и умным. И при необходимости он мог сохранять выдержку – очень необычное свойство для молодого дракона. Тату пока еще сам не знал, какое это важное качество. Кроме того, он не стремился к популярности. К тому, чтобы всех перекричать. Или стать лидером. И он не был жесток к тем, кто слабее, – самая важная черта характера, с точки зрения Лунга.
И тем не менее Лунг предпочел бы лететь один. Если Бен действительно в опасности, ему некогда будет присматривать за молодым драконом!
– Лунг, прошу тебя! – прошептала Майя. – Кто знает, на кого там Барнабас нарвался на этот раз! Ты говоришь, они ищут феникса, но ведь им могло ненароком повстречаться и совсем не такое миролюбивое сказочное существо. Так ведь уже случалось!
Случалось – это точно. Лунгу иногда казалось, что Барнабас не меньше, чем он сам, притягивает сказочных существ.
Он снова взглянул на Тату.
– Он бывает легкомысленным.
– Да, у вас много общего, – улыбнулась Майя.
Тату продолжал притворяться, будто не прислушивается к их разговору. Актерским талантом он во всяком случае не может похвастаться! В конце концов молодой дракон поднялся и направился к выходу из пещеры. Очевидно, ему стало стыдно за свое любопытство. Это Лунгу тоже понравилось.
– Ладно, – вздохнул он. – Я еще ни разу не пожалел, что послушался твоего совета.
Майя положила голову на край гнезда и тихо спросила:
– Правда?
Как трудно оставлять ее одну! Ужасно, когда сердце разрывается надвое.
– Хорошо, тогда я лечу сегодня вечером. Спрошу Тату, не хочет ли он отправиться со мной. Будем надеяться, что это колотье в груди укажет мне, куда лететь!
Боль и правда словно тащила его куда-то, будто его сердце попалось на рыболовный крючок.
– Горные гномы рассказывают, что раньше драконы умели находить своих ездоков за тысячи и тысячи километров, – поведала Майя. – Пластина чешуи будет притягивать тебя как магнитом. Это ведь часть тебя самого.
– Притягивать? Куда притягивать? – Серношерстка вернулась с богатой добычей. Она уселась у лап Лунга и принялась обнюхивать белый гриб размером не больше черешни.
– Камни! – ворчала кобольдиха неодобрительно. – Они все пахнут камнями. Грибам нужен дождь!
– Когда бывал дождь, ты говорила, что грибы от него делаются водянистые. – Лунг поднялся. – Может быть, во Вьетнаме грибы вкуснее. У тебя есть возможность проверить в ближайшее время.
Барнабас вроде собирался за фениксом во Вьетнам? Или еще куда-то? Не важно. Пластина чешуи укажет ему дорогу.
– Вьетнам? Только этого не хватало! Да погоди ты! – Серношерстка, конечно, побежала за Лунгом, когда он направился к выходу из пещеры. – Из-за мальчишки, да? – Одним прыжком кобольдиха оказалась у него на пути и с укором показала на темное пятно на месте вырванной пластины. – Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет! Ничегошеньки! Мы же только что вернулись домой! Пролетев полмира, между прочим.
– Так оставайся – я не возражаю. Майя предлагает мне лететь с Тату.
– С Тату?!
Серношерстка онемела. Это случалось с ней еще реже, чем потеря аппетита.
Солнце тем временем стояло уже низко над горами.
Скоро стемнеет. Лучшее время для вылета.
– Погоди, Лунг! Ну ты ведь это не всерьез, правда? – К Серношерстке вернулся дар речи. – У него ведь даже кобольда нет! И он ничего не знает о мире! Моховик трухлявый! Он полжизни просидел под каменной коркой!
– И что? Можно подумать, мы много видели, пока не отправились сюда! Ничего, кроме нашей вечно покрытой туманом долины и стен пещеры. Ему полезно повидать новые места.
Тату стоял на выступе скалы, глядя на дальние горы, растворявшиеся в закатной дымке. Он, конечно, слышал, что предложила Майя.
– Хорошо, я лечу с тобой! – Серношерстка обхватила лапу Лунга, чтобы он не вздумал тронуться с места, не дослушав. – Но Тату мы оставим дома! Он нам только мешать будет. Я им заниматься не стану. Я твой кобольд, и мне и так хватает хлопот!
– Ах да, я вечно забываю, как много у тебя со мной хлопот! – Лунг решительно направился к Тату. – Не волнуйся – я его предупрежу, что ты не будешь смахивать пылинки с его чешуи и петь колыбельные перед сном.
Тату обернулся к ним. Он очень старался выглядеть спокойным, но Лунг не сомневался, что сердце у него отчаянно бьется от нетерпения. Сам он так хорошо помнил это чувство, это стремление прочь, за намозоливший глаза горизонт: наконец-то расправить заждавшиеся крылья и лететь в настоящую даль, а не совершать круг-другой над знакомыми наизусть вершинами и долинами! Над чужими морями, никогда не виданными землями, чувствуя под крылом ветер, пахнущий неизвестными цветами и плодами.
Лунг остановился перед молодым драконом.
– Я отправляюсь на поиски друга, – произнес он, игнорируя неодобрительные вздохи Серношерстки. – Боюсь, ему требуется помощь. Остальные должны остаться и охранять гнезда, но я подумал… – Он не находил слов.
– Да! – выдохнул Тату. – Конечно! Я с тобой! Куда бы ты ни летел!
Серношерстка вздохнула еще выразительнее.
– Отлично. Я вылетаю сегодня, как только стемнеет, – сообщил Лунг. – Пойду скажу остальным. Но должен тебя предупредить: там может быть опасно.
– Нашел чем удивить! – пробормотала Серношерстка, но драконы не обратили на нее внимания.
– Куда бы ты ни летел! – повторил Тату.
«Он мне решительно нравится!» – подумал Лунг.
26. Исчезли!
Ушла – исчезла, забрала
У ночи звезды, свет у дня,
Ушла – и в сердце мрак.
Альфред Теннисон, «Gone…»