Воскресни за 40 дней - читать онлайн книгу. Автор: Медина Мирай cтр.№ 4

Я не мог выдавить из себя ответ. Руки дрожали от страха и ожидания предстоящего разговора.

Радостная мама выбежала из гостиной и включила свет в коридоре. При виде моего подавленного состояния с ее лица исчезла улыбка.

– Ну что? – сказала она. – Давай.

И протянула руку.

Я отвел взгляд в сторону. Она скрестила руки на груди и оперлась о косяк двери головой. Пронизывающий взгляд серых глаз испепелил меня прежде, чем в ход вступили резкие слова:

– Где деньги?

– Мама, клянусь, я правда отнес цветы, получил деньги, но по дороге домой у меня их украли! Какой-то парень прошел мимо и…

– Что? – загробным голосом спросила она. Казалось, ее глаза вот-вот выскочат из орбит. Тонкие губы сложились в бледный бантик. – Что ты сейчас сказал? – Вопрос прозвучал очень грозно. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь.

– У меня украли деньги.

Я сделал шаг назад. Все тело окоченело от шока и пылало огнем одновременно. От волнения закружилась голова, я оперся о стену.

– Даан, да ты врунишка!

Мама разжала руки, резкими шагами подошла ко мне и застыла, принюхиваясь, как собака-ищейка. Глаза ее загорелись безумным пламенем.

– От тебя несет…

– В доме у заказчика пахло сигаретным дымом, и, пока я стоял там, одежда пропиталась им!

– Что ты врешь?! Просто скажи, что потратил деньги! Наверняка ошивался в какой-то компашке!

– Но это неправда! Ты ведь знаешь. Это все…

– Да ни за что в жизни не поверю, что семья Грехов устроила такое!

– Но это именно так.

– Не ври мне!

Я зажмурился от крика.

Вены на шее мамы вздулись до предела. Руки дрожали, готовые влепить мне пощечину. И готов поклясться, что я хотел получить ее в тот момент.

– Боже, ну что за наказание, – провыла мама, – что за урода себе на беду я родила?

Эти слова резали как острый нож. Я почувствовал, как сердце обливается кровью от горя, а в душе образуется пустота. Она продолжала разливаться внутри, когда в голове всплывали все наши ссоры и скандалы по пустякам. И в гуще этих событий я не мог найти ни одного момента, когда мама искренне мне улыбалась и говорила добрые слова.

Сейчас она ходила из стороны в сторону, прикрыв глаза. Дрожащей рукой обхватила лоб и направилась в гостиную. По дороге она случайно зацепила салфетку на тумбе, и стеклянная статуэтка ангела разбилась вдребезги. От испуга мы оба подпрыгнули. Эту фигурку подарила покойная бабушка в день моего рождения. Это была последняя сохранившаяся память о ней.

– Это все ты виноват! – закричала она.

Мама опустилась на колени и начала нервно собирать осколки. Один из них ранил ее ладонь. Стекло окрасилось кровью. Она тихо заплакала, нагнувшись над разбитым ангелом.

– Ненавижу тебя… – прошептала мама. – Это из-за тебя моя жизнь пошла наперекосяк.

Она забивала в меня эти обидные слова, как гвозди. В груди защемило, глаза застила пелена слез.

«Почему мама меня ненавидит? Что я сделал? Почему слышу подобное от самого близкого человека?»

– Ты как камень на пути, который мешает проехать! Зачем мне такой сын?! Из-за тебя я тут! Из-за тебя я потеряла любимую работу! Из-за тебя выгляжу старше своих лет. Мною не интересуются мужчины! У меня нет подруг! Взгляни, как я себя извела из-за тебя! Ты не должен был рождаться! Твое появление на свет – ошибка. Ошибка, которую легко можно исправить, и мне уже все равно, каким образом. Если ты не исчезнешь из моей жизни, я убью тебя!

После каждой выкрикнутой фразы она всхлипывала. Глотала слезы и продолжала собирать острые осколки. Потом закрыла лицо окровавленными руками.

Я хотел умереть. Еще ни разу в жизни это желание не было настолько сильным. Нет, это даже не желание. Это необходимость.

Не было другого выхода. Лишь сейчас до меня дошло: с самого рождения я был одинок. Меня воспитывали только по необходимости, меня не окружала настоящая родительская ласка, в моей жизни не было ни дня без семейных сор. У сверстников была совсем другая, нормальная жизнь, и это единственное, в чем я им завидовал.

Я всего лишь обуза.

Все улыбки фальшивы, слова – обман, поступки наиграны, существование после осознания этого… бессмысленно.

Я выбежал из дома. Не оглядываясь назад. Думая только о смерти. Лишь она могла заглушить горечь от утраты веры в жизнь.

Я не чувствовал ног. Бежал так, как никогда в жизни. Меня едва не сбила машина – ну и пусть! Все равно не успел бы пожалеть о содеянном. Мне было все равно, что меня ждет там, откуда никто никогда не возвращался. Точно одно – там не будет лжи.

Я добежал до кладбища на обрыве. Дождь омывал надгробия, поил траву и усугублял чувство одиночества. Одежда пропиталась холодной водой, ледяной ветер бил прямо в лицо. Покалывало в спине, жжение в мышцах ног от бега дало о себе знать лишь сейчас. Острые камни внизу будто целились в меня своими колючими вершинами. Капли дождя, казалось, точили их, делая еще более смертоносными. Перед глазами пролетала жизнь, и не было момента, ради которого можно было бы остановиться и сказать: «Хочу жить дальше».

Я не был любим, но любил сам. Любил того, кто отверг меня. Он никогда не узнает о моей смерти, никогда не задумается, почему я так поступил. Он уже давно забыл обо мне. Все обо мне забыли.

Я сделал шаг вперед. Темно-серые краски сменялись густо-синими. Поток ветра дарил мне последнюю ласку, будто провожая в неизведанную реальность: лишь он был нежен со мной в тот момент.

Я включил в наушниках нейросессии. Эти треки всегда помогали мне справиться с собой и своими эмоциями.

Черная пелена ночи содрогнулась от громкого женского плача. Казалось, он звучал отовсюду. Эхом отражался от невидимых скал и вновь возвращался ко мне троекратно усиленным. Голос казался знакомым, и подсознательно я понимал, кому он принадлежит, но из-за помутненного сознания меня не пробрал тот ужас, который должен был.

Я увидел перед собой проблески света. Они, подобно инею на стекле, обрамляли тьму. Спустя мгновение передо мной открылось небо, скрытое за тяжелыми тучами.

К женскому плачу присоединились и другие звуки. Наконец-то пришло осознание происходящего: я лежал на сырой земле, сзади стояла небольшая плита, меня окружали люди в черной одежде. Кто-то из них держал платочки и зонты, кто-то вытирал слезы.

– Это я во всем виновата-а-а-а-а-а!

Передо мной на коленях, сгорбившись над букетами цветов, сидела мама. Черная юбка, черный пиджак, черные перчатки, пропитавшиеся ее слезами, и черная шляпа, которую она так не любила.