Язык милосердия. Воспоминания медсестры - читать онлайн книгу. Автор: Кристи Уотсон cтр.№ 35

Неонатальные медсестры как будто вообще не знают усталости. Часто это женщины маленького роста, быстрые и подтянутые. Они порхают от одного ребенка к другому и как никто другой умеют выполнять несколько задач одновременно. Самое важное – контролировать ситуацию и правильно рассчитывать время. Они здесь главные, и, как бы сильно ни болели дети, медсестры руководят ими, а не наоборот. Это они решают, когда следует выделить время для ухода за ребенком (промыть глазки, освежить ротик), когда надо поменять подгузник, а когда ребенка следует оставить в покое и оградить от врачей, которые норовят поставить катетер, и физиотерапевтов, которые стучат по крохотным грудным клеткам младенцев так, будто это миниатюрные барабаны. Из неонатальных медсестер получились бы превосходные планировщики свадеб. Они удивительным образом организуют уход и расставляют приоритеты, хотя им надо присматривать сразу за двумя или тремя детьми, которым то нужно установить дыхательную трубку или отключить аппарат ИВЛ, то сделать физиотерапию или настроить оборудование, то провести осмотр, организовать назогастральное кормление или сделать инъекцию. Медсестрам приходится один за другим ставить уколы инотропными препаратами, по очереди меняя шприцы, осторожно снижая дозу одного сильнодействующего сердечного препарата и увеличивая дозу другого, и все это время внимательно отслеживать артериальное давление ребенка на предмет резких скачков. Ошибка может привести к повышению давления и инсульту. При этом четкой закономерности не существует: каждый ребенок по-своему реагирует на такие серьезные препараты, и медсестры нутром чувствуют, что нужно делать, основываясь на своем личном опыте.

В других случаях есть строгая формула, и неонатальные медсестры должны хорошо разбираться в математике, чтобы уметь подготовить лекарство и рассчитать дозировку. Умение рассчитывать математические формулы – вовсе не нововведение в сестринском деле. «Чарака-самхита» – это написанный на санскрите трактат по Аюрведе (традиционной индийской медицине) и один из двух основополагающих индуистских текстов, посвященных этой области знания и дошедших до нас со времен Индии I века до н. э. В нем говорится, что медсестры «должны обладать знаниями и умением составлять рецепты снадобий и определять их дозу, проявлять сочувствие ко всем и поддерживать чистоту своего тела».

При сложных расчетах дозировки лекарства неправильно поставленная запятая в десятичной дроби может привести к гибели ребенка. Символы, обозначающие нанограммы и микрограммы, похожи, и тем не менее они отличаются друг от друга в тысячи раз. Как-то раз моя коллега ввела ребенку дозу сильнодействующего препарата, в тысячу раз превышавшую необходимую. Ребенок выжил, а вот моя подруга – такая же младшая медсестра, как и я, – чуть не умерла от страха и словно умирала понемногу каждый день. Она носила на себе эту вину будто плащ. Я работаю с медсестрами, которые отказываются использовать калькуляторы, потому что не доверяют им. Они весь день считают в уме, проделывая множество сложных операций в шумной и не самой благоприятной для работы атмосфере ОРИТН. Они считают в четыре часа утра, отработав двенадцать с половиной часов в ночную смену и проведя уже пять бессонных ночей подряд:

Меня это жутко пугает. Я получила тройку на выпускном школьном экзамене по математике, и числа беспорядочно носятся у меня в голове. Я всегда по нескольку раз проверяю свои расчеты. Составляю бесконечные списки. Меня впечатляют коллеги, которые, несмотря на то что у них в голове крутятся тысячи разных дел, умудряются во всем этом разбираться и превосходно рассчитывать свое время. И все же я удивляюсь, слыша, как в четыре утра эти педантичные медсестры, которые чуть ли не одержимы борьбой с инфекциями, дисциплиной и расстановкой приоритетов, кричат так громко, что я бегом несусь из палаты специального ухода в основную палату отделения интенсивной терапии. Они накрыли длинный стол белыми полиэтиленовыми скатертями, а сверху разложили целый фуршет: сосиски в тесте, сыр, бутерброды, сок, куриные ножки, киш, пицца и даже волованы. Почти как в гостиной у моей бабушки на Рождество. На одном краю стола стоит стопка одноразовых тарелок, и, если бы не полная комната младенцев, больничная униформа и звуки работающей аппаратуры, можно было бы подумать, что мы оказались на семейной вечеринке или свадебном банкете. «Десять минут», – говорит дежурная медсестра. И мы все принимаемся за еду, болтаем, пьем, а потом складываем все в черный мусорный пакет, моем руки и возвращаемся к работе. Я совершенно измотана, и фуршет оказывается очень кстати. В последнее время я часто беру внеочередные дежурства, один за другим отрабатывая длинные тяжелые дни, чтобы накопить достаточно денег на отпуск и поехать дикарем в Индию. В попытке сэкономить я делю комнату в сестринском общежитии с подругой, которая работает по тому же расписанию, что и я, только по ночам. Мы совсем друг друга не видим. Она работает, пока я сплю, и наоборот, поэтому нам просто делить и без того небольшую арендную плату. Небольшая передышка и еда помогают мне не уснуть.

Позднее, под конец смены, мы идем к лифту вместе с одной из медсестер, работающих от агентства. Я спрашиваю ее про фуршет, и она объясняет, что это делается каждый день, вне зависимости от обстоятельств. Еще иногда врачи покупают пончики. А медсестры по очереди приносят еду.

– Здесь так замечательно работать. Эти десять минут, когда мы, медсестры, можем уделить немного внимания самим себе, ничем не вредят детям. На самом деле они лишь идут им на пользу. Мы утоляем голод и жажду и чувствуем, что немного позаботились о себе. Разумеется, это наверняка считается нарушением всех возможных больничных правил…

Комната для персонала находится рядом со шлюзом – помещением, где грязные больничные отходы спускают в мусоропровод. Нечто вроде больничной канализации. Однажды, когда погибла новорожденная девочка, ее положили в корзину, а потом отнесли именно в эту комнату, откуда впоследствии ее должны были забрать санитары, чтобы отвезти в морг. Все считали, что ребенок умер, но внезапно девочка начала плакать. В это время ее родители сидели на покрытых пятнами диванах во врачебном кабинете, на двери которого висела табличка с надписью «Ведется конфиденциальная встреча», и плакали, промокая лицо грубыми одноразовыми платками. Сидящий рядом со мной доктор объяснял им, что их дочь, по-видимому, родилась слишком рано и что ее жизнь невозможно было поддерживать, пока вдруг мы не услышали, как в дверь стучит младшая сестра, которая спустилась в шлюз посмотреть, откуда доносится плач. Она заглянула в кабинет и серьезным тоном сказала: «Можно вас на два слова? Срочно». Ребенок оставался в живых недолго, и родителям пришлось дважды пережить шок безвозвратной утраты. «Мы совершили ошибку, – сказал им врач, – и нам непросто говорить об этом». Они назвали девочку Надеждой.

Иногда, пока ешь сэндвич, можно почувствовать доносящийся из шлюза запах мелены – отвратительного поноса, смешанного с кровью, который служит симптомом брюшного кровотечения. Но сегодня в комнате для персонала пахнет кофе, потом и чипсами со вкусом маринованного лука, которые одна из медсестер ест на завтрак. Сесть некуда, поэтому я пристраиваюсь рядом с Барбарой – медсестрой, которая может успокоить плачущего ребенка, стоя на другом конце комнаты. Приняв дежурство, я иду к назначенному мне пациенту.