Язык милосердия. Воспоминания медсестры - читать онлайн книгу. Автор: Кристи Уотсон cтр.№ 24

– Слушай мой голос, – говорит Прити.

Остальные – неонатолог, вторая акушерка и педиатр – стоят поодаль, рядом с медицинским оборудованием. Я стою как можно ближе к двери. Я здесь для того, чтобы следить, как бы кто-нибудь не дал ребенку кислород. Я – кислородный сторож. Это пустяковая работа, задача, с которой справится кто угодно. Но я едва дышу и надеюсь, что, когда ребенок родится, с ним все будет в порядке.

Лицо Клэр меняет цвет. Она задыхается. Я вижу, как малыш Мерфи выходит разом, внезапно, в одно мгновение. Прити отцепила пуповину, которая обмоталась вокруг шеи ребенка, и протягивает малыша Клэр, чтобы положить его ей на живот, который уже сдувается, словно старый воздушный шарик.

– У тебя сын, – говорит она.

Он плачет – совсем тихонько. Звук первого крика ребенка – это прекрасная вещь, но я всей душой надеюсь, что он быстро прекратится. Малыш Мерфи кричит всего мгновение и останавливается. Я выдыхаю.

Прити вытягивает руки назад, не давая врачам подойти ближе. Все встревожены. Мы все смотрим на ребенка и ждем. Вторая акушерка берет теплое полотенце и подает его Прити. Врачи все еще пытаются придвинуться поближе. Прити оглядывается на них.

– Еще несколько секунд, – говорит она.

Ричард рыдает. Он отпускает стул и обхватывает ладонями лицо Клэр. Он целует ее так, как на моих глазах никто еще никого не целовал.

– Сын, – шепчет он. Он смотрит на ребенка: – Не думаю, что смогу перерезать пуповину. Можете сделать это?

Клэр опускает взгляд на ребенка.

– Можно еще подождать? – обращается она к Прити. – Еще минутку?

Прити теперь говорит спокойнее и четче:

– Не торопитесь.

Я ухаживаю за малышом Мерфи после первой из трех серьезных операций, которые ему предстоят. Операция Норвуда – это первый этап. Звучит так, будто это незначительное вмешательство. Но это серьезнейшая операция, которая, помимо всего прочего, предполагает перерезание крупных артерий и создание искусственного канала, который называется шунтом, для обеспечения нормального кровотока.

У него все еще нет имени. Как и у других детей, которым делают операции на сердце, его крошечная грудная клетка еще недостаточно велика, чтобы вместить его разбухшее сердце, поэтому хирургам приходится полностью вскрыть его грудь, и я вижу, как передо мной неистово бьется его сердечко размером с грецкий орех, покрытое тонкой марлей. Я вспоминаю, как из-за фруктовых мошек в отделение попала инфекция. Вскрытые сердца и фруктовые мошки. Они зависают в воздухе, словно пылинки. Мы не знаем, откуда они прилетают. Отделение полностью вычищают и убирают все подчистую – все ковры, всю мебель. Пока мы не осознаем, что мошки прилетают из комнаты для персонала, где мы варим кофе. «Заходите туда только для того, чтобы налить кофе из кофемашины», – говорит нам администрация. Но в конце концов мошки находят гнездо внутри кофемашины. Мы на какое-то время перестаем пить кофе.

После долгих дискуссий сестре малыша Мерфи, шестилетней Шивон, разрешают навестить его в отделении интенсивной терапии. Он подключен к несметному количеству всяческих приборов, его глаза опухли, из его тела торчат электроды кардиостимуляторов, в его грудную клетку введены дренажные катетеры. Все беспокоятся о том, как отреагирует Шивон, увидев его, но еще больше – о том, как она отреагирует, если его не увидит.

Шивон бесстрашна. Она прикасается к его головке, мягкой, как перышко, и ее губы растягиваются в широкую улыбку. «Мой братик похож на робота», – говорит она, осматривая стоящие вокруг аппараты и оборудование.

Так Роберт Мерфи получает свое имя.

На этой первой для меня работе в отделении интенсивной терапии я быстро учусь. «Это как крещение огнем, – говорит мне одна из старших медсестер. – В других отделениях больше персонала, а здесь младшим медсестрам приходится ухаживать за больными с гораздо более тяжелыми и сложными заболеваниями, и часто нам приходится обходиться без замены». Замена – это запасная медсестра, которая подменяет других во время перерыва, приносит оборудование, проверяет лекарства. Занимать эту должность считается роскошью, но в отделении интенсивной терапии это абсолютная необходимость. Мне двадцать с небольшим, и, обладая весьма ограниченными знаниями и пониманием происходящего, я ухаживаю за крохотными детьми, чьей жизни угрожают серьезные заболевания сердца и которые нуждаются в очень рискованном хирургическом вмешательстве. Но больше всего я узнаю вовсе не от пациентов. Мое собственное «рождение» как медсестры происходит, когда я внезапно открываю для себя одну простую истину: так же как мать и ее ребенок никогда по-настоящему не разлучаются, какое бы расстояние ни разделяло их, так и медсестра и ее пациент навсегда связаны друг с другом. А иногда кровь течет по пуповине в обратную сторону. Я не родилась медсестрой, ею меня сделали другие рождения. Медсестру формируют как радости, так и трагедии. И никто не может предсказать, что именно произойдет. Малыш Мерфи выжил и идет на поправку, несмотря на все наши самые страшные опасения.

Но есть и другой ребенок. Ребенок, который, если верить приборам, абсолютно здоров. Один из своих. У моего коллеги Стюарта – замечательного, заботливого медбрата, который ухаживал за тысячами младенцев и детей, рождается прекрасный, идеальный мальчик, но внезапно малышу становится очень плохо, и его приходится направить в наше отделение – то самое место, где работает Стюарт. Не мне выпадает заботиться о его ребенке. Самые опытные, превосходные медсестры бегают к его кроватке и обратно, а вместе с ними – бригада лучших врачей. Это лучшая команда специалистов, с которой мне доводилось работать, их имена известны даже за рубежом. Они обладают многолетним медицинским опытом, чего они только не видели. Большинство теоретиков сестринского дела согласны, что именно такое размышление о собственной медицинской практике помогает медсестре извлечь смысл из личного опыта. Медсестра становится знатоком своего дела не только благодаря множеству пережитых на личном опыте событий: способность глубоко о них размышлять и видеть их истинный смысл – это качество, которым хорошая медсестра часто обладает с рождения.

Все члены бригады врачей и медсестер, с которыми я работаю, обладают как богатым опытом, так и способностью к самоанализу. Учиться у них, работать рядом с ними и знать их – это привилегия. Их руки – самый надежный спаситель. И все же дежурная медсестра, Катерина, выходит из палаты поздним утром с лицом землистого цвета и красными глазами, в которых читается поражение. Медсестры, выстроившись в ряд у изножья кроватей своих пациентов, смотрят на нее. Ужасающая пауза, потом несколько секунд тишины, и она медленно качает головой. Даже будучи новичком, я понимаю, что иногда попросту теряется всякий смысл.