Квартирная развеска - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Галкина cтр.№ 47

— Да откуда вы знаете, — спросил некто из рядов, — что автор вообще ее напишет?

— Он мне сам сказал, — жизнерадостно ответил докладчик, — а все намерения свои осуществляет он непременно.

— Этот ваш Карл — ученый из Москвы? — последовал второй вопрос из первого ряда.

— Он иностранец.

— Где же вы с ним виделись? — спросил, улыбаясь, Времеонов.

— На одном из западных симпозиумов. Впрочем, может то был коллоквиум? или конференция? Какая разница? Кстати, тогда же он с одним из наших популяризаторов науки задумали общую книгу, вот она выйдет вскорости.

— Ваш Карл биолог? — спросил Энверов.

— Он астроном, астрофизик, экзобиолог, популяризатор, физик, преподаватель астрономии и так далее. Работал с генетиками, планетоведом Джеральдом Койпером, физиком Георгием Гамовым. Вторая диссертация его связана с происхождением жизни, первая — с астрофизикой.

Отец нашего автора, Самуил С., родился в Каменец-Подольске. Дед и бабушка по материнской линии эмигрировали в Австро-Венгрию, где дед был лодочником на реке Буг к востоку от Львова. Мальчика назвали Карлом в честь бабушки Клары, которую он никогда не видел. Так что по мнемотехнической части вы можете к образам райских драконов добавить знакомую с младых ногтей фразу: «Карл у Клары украл кораллы». Несколько слов — вполне некстати — о драконах. Однажды нанялся я на лето на раскопки в археологическую экспедицию в Старой Ладоге. Там на одной из фресок Георгиевской крошечный чудной церкви святой Георгий, Егорий, как местные его именуют, побеждает дракона не копьем, а силой духа или мысли, и освобожденная дева Елисава, сняв поясок, обвязывает им шею дракона, следующего за ней в итоге как послушная собачонка на сворке, то есть, поводке. А раз уж мы тут — пара слов об Эдеме. Интересно, что на фресках свияжских храмов нет ни одного изображения геенны огненной, Ада: только Рай. При том, что в сонме святых присутствует изображенный в компании святых Иван IV Грозный, чья святость, мягко говоря, сомнительная, а также песьеголовый без имени, то ли египетский бог, то ли покровитель путешественников, святой Христофор.

— А сами вы кто по профессии? — перебили его из первого ряда.

— Я математик, — отвечал докладчик, одарив вопрошающего сияющей улыбкой своей. — Но вернемся к нашим баранам, как французы говорят. И в будущей книге, и в прочитанной мною главе речь о том, что в нас присутствует вечное противостояние рептилий (змеев, драконов, динозавров) и кротких (большей частью) млекопитающих, наших пращуров, с коими мы паритетно в родстве. Но саблезубый динозавр, монстр веками, тысячелетиями блокировался в человеческом мозге, в человеческом существе: религией, наукой, искусством, правилами и законами общежития, воспитанием.

Рептилии, млекопитающие и наработки по разумной части представлены в нас, дамы и господа, дорогие, то есть, товарищи, разными отделами мозга. Если мы испытываем чувство агрессии, приступ ярости, немотивированной жестокости или пещерного древнего ужаса, — значит, хищник в нас сорвался с цепи. Время от времени змей либо дракон выползает из архаический части мозга, стремясь занять высшую ступень в иерархии. А если учесть, что правое и левое полушария несут разные функции и не всегда пребывают в гармонии, можно, наконец, уяснить себе, как трудно каждое утро просыпаться приличным человеком, Homo sapiensом, и оставаться им до наступления ночи. Будьте начеку, не давайте своему дракону проснуться и восторжествовать, запомните название книги, которая встретится вам в будущем. А я заканчиваю свое сообщение извинениями за некоторую его краткость и некорректность — и убегаю, потому что опаздываю на катер.

Соскочив со стола, вихрастый математик в ковбойке вылетел на улицу, за ним следом помчался Энверов, вышел и я, поскольку сидел рядом с дверью.

Энверов настиг докладчика, они разговаривали, математик в ковбойке переминался с ноги на ногу; отвечал он Энверову весело, пару раз даже рассмеялся, наконец, удалось ему откланяться и убежать.

Некоторое время шел я за Энверовым и догнавшей его Тамилой. Я слышал их голоса, они не обращали на меня внимания, все расходились, рассредоточились в вечерней мгле.

— О чем ты с ним говорил?

— Я хотел нанять его.

— Как — нанять?

— Ну, пригласить на работу. Он ведь действительно один из лучших наших математиков, ум оригинальный, разносторонний, я навел о нем справки.

— Когда же ты успел о нем узнать?

— Ты вообще меня недооцениваешь.

— И что? Он согласился?

— Нет. Он, видишь ли, такая неудобоваримая помесь советского упрямца с российским. Деньги его, как он выразился, не особо волнуют, главное, чтобы работа была интересная. Я его спросил — что ему нужно? Не пристроить ли его на службу в какое-нибудь достойное место за рубежом? Да я при желании, — отвечал он, — и сам туда пристроиться в состоянии. Тогда спросил я, — может, он хочет переехать в Прованс или во Флориду? Нет, не хочу, — отвечал он. Чем же мне вас соблазнить? — спросил я; если у вас будут деньги и свобода, у вас будут и прекрасные женщины. Тут он расхохотался и сказал, что не понимает, какие могут быть проблемы с женщинами. Первая любовница, сказал он, у меня появилась еще в школе, в восьмом классе. Простите, сказал он, меня катер ждет, я рад, что мое сообщение вас заинтересовало. И ускакал.

Они спустились к воде, я пошел к Нининому дому. В ее окне горел свет. Неподалеку на одном из пустырей горел молодежный костерок. Пели:

Я сделал круг, глянул на скамеечку, на которой сиживал Иван Грозный, меня охватила печаль, динозавр заворочался в одном закутке мозга моего, архаический страх из соседнего уголка шлепнул его ладошкой.

С театрального появления Филиалова и всей свиты его мелких шумливых персонажей началась в моей жизни некая глава, длившаяся (с перерывами, по одним только этим перерывам и возобновлениям сюжета можно было догадаться, что время дискретно) долгие годы.

Тамилины пажи, вооруженные маленькими ключиками, всем ведомыми с детства (я даже к концу вечера усомнился: уж не должна ли была моя любимая книжка называться не «Золотой», а «Заводной ключик»?), запустили под ноги докладчику и себе целое стадо мелких заводных игрушек, скакали гладкие железные с острыми птичьими лапками лягушки, остервенело клевали, надвигаясь на слушателей, жестянки-курочки, неслись мотоциклы с мотоциклистами в касках и обезьянами с непокрытыми головами, целый автопробег разномастных автомобилей, легковых и грузовых, пер на обомлевших участников семинара, носились, описывая несуществующие восьмерки, мальки-автобусы, выныривая из ВДНХ-шных павильончиков зеленых нейтральных лужаек, прыгали зайцы, кенгуру, переваливались клоуны, тряслись, самомасштабируясь, слоны, медведи, жирафы.