Император Александр I. Политика, дипломатия - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Соловьев cтр.№ 64

Для успеха войны Фридрих-Вильгельм советует Александру войти в связь с Австрией, Швецией, восстановить Польшу, давши ей свободный выбор короля; Австрия недовольна Турецкой войной, видами России на Молдавию и Валахию; король внушает, что Австрию надобно успокоить в этом отношении, иначе она может перейти на сторону Наполеона. В этом письме король уже внушает, что он может быть приневолен к союзу с Францией.

К большему отягчению положения Фридриха-Вильгельма взгляды главных советников его расходятся. Шарнгорст стоит за союз с Россией; Гарденберг, принятый снова на службу с позволения Наполеона, получивший место канцлера, предпочитает союз с Францией. «По всей вероятности, — говорит Гарденберг, — Пруссия погибнет, если, заключив теперь союз с Россией, вступит в войну с Францией. Опасность французского союза менее грозна, позднее обнаружится и скорее может быть избегнута». Решено играть в двойную игру: вести переговоры о союзе и с Францией, и с Россией. Король опять пишет императору Александру:

Предложение союза с прусской стороны не было принято Наполеоном: приготовления к войне не были еще окончены, союз с Пруссией мог возбудить подозрение в России, заставить ее принять наступательное движение. А между тем французские войска все более и более усиливаются, обхватывают Пруссию со всех сторон. Всеми овладевает мысль, что Наполеон не хочет иметь Пруссию союзницей, хочет ее уничтожить, не доверяя ей. В отчаянии кидаются опять к России: отправляют в Петербург для соглашений Шарнгорста под величайшим секретом; начинают вооружаться; но от Наполеона приходит грозное слово, чтобы вооружения были прекращены. Наполеон видел, однако, что, притесняя таким образом Пруссию, он может заставить ее перейти решительно на сторону России, и потому изъявил согласие на переговоры между Францией и Пруссией о союзе.

Когда начались эти переговоры, приезжает Шарнгорст из Петербурга с заключенною там военной конвенцией, которая состояла в следующем:

И эта конвенция нисколько не успокаивала короля; его могло успокоить только немедленное прибытие сильных русских войск в Пруссию, предупреждавшее французов, ибо в противном случае каждая минута промедления могла быть гибельна для Пруссии. Было очевидно, что интересы двух государей и государств совершенно разрознивались в эту страшную решительную минуту: весь предшествовавший опыт борьбы приводил русского государя к убеждению, что не должно быть зачинщиком войны, не должно выдвигать войско за границу навстречу Наполеону — надобно дать ему вторгнуться в Россию и затянуть его в глубь этой океана-земли. Король Прусский был того убеждения, что ему, обхваченному войсками Наполеона, находящемуся под занесенным ножом, можно было вступить в союз с Россией только тогда, когда последняя станет зачинщицей войны, даст ему помощь прежде нападения французов. Фридрих-Вильгельм находился в положении человека, который настигнут движением большой толпы: броситься в сторону нельзя, он должен бежать вместе с толпою; если же остановится, то будет стоптан, уничтожен. Король писал Гарденбергу:

Утопающему оставалась еще соломина: Шарнгорст отправился в Вену: не будет ли оттуда помощи. Но услыхал от Меттерниха, что Австрия не примет сторону Франции, останется нейтральной, и в Берлине могут быть убеждены, что интересы Австрии и Пруссии соединены неразрывно и без трактата. При этом Меттерних не отказал себе в удовольствии сделать выходку против России: «Вызывает для себя оборонительную войну; для Пруссии ничего не делает; против заключения союза между Францией и Пруссией действует только на бумаге, вместо того чтоб протестовать против него высылкою своего войска на Одер». Гарденбергу Меттерних писал:

Прусскому поверенному барону Якоби Меттерних говорил: «Ищите зло там, где оно скрывается: в бесчисленном множестве ложных шагов, ложных надежд и ложных расчетов державы, которая, если б не ее печальное ослепление, была бы призвана мир спасти и вместо того делает сама себя орудием его гибели». И соломина исчезла в волнах. Пруссия заключила союз с Францией, который совершенно отдавал ее в распоряжение Наполеона в войне его с Россией. Наполеон отверг робкие требования Пруссии некоторой самостоятельности, некоторого облегчения после войны; он не хотел ни насколько приподнять своей железной руки от страны, которую ненавидел, потому что знал ненависть к себе ее народа. Он говорил в это время о Пруссии: «Министр (Тарденберг) благоразумен; король — добрый человек; но народ скверный, я его не люблю, в нем кроется злой умысел. Лучший способ обеспечить себе спокойствие Пруссии — держать ее в невозможности сделать какое-нибудь движение».