Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения великой певицы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Беляков cтр.№ 67

«Весь следующий день мы сидели, — вспоминал Болдин, — и каждый час слушали по радио объявления о "хулиганских действиях", которые шли по каналам ТАСС. Будто ракету в космос запустили. Алла была в шоке». Ленинградская пресса настойчиво одаривала публику статьями с заголовками «Столкнулись со "звездой"», «"Звезда" распоясалась», «"Москоу рок" в миноре».

Автор одного из материалов в том же «Вечернем Ленинграде», посвященных не скандалу, а, собственно, концертам, воздавал неумеренные почести Линденбергу, заставлявшему зрителей задуматься о «больных вопросах современности», и добавлял на контрасте: «А наши певцы развлекали почтеннейшую публику. И Владимир Кузьмин, хороший гитарист, и Владимир Пресняков, отчего-то поющий не своим голосом, но виртуозно танцующий. И Пугачёва пела тоже все привычное, слышанное, из старого репертуара. За исключением, пожалуй, только "Москоу рока", который она исполнила вместе с Удо.». Потом автор делал выводы: «Это была не музыка для души. Она не сближала людей. Это было шоу, коммерческое шоу». Завершалась статья следующими опасениями: «Вскоре Алла Пугачёва вместе с Удо Линденбергом будет давать грандиозные концерты под открытым небом в ФРГ и Швейцарии. Но что она будет исполнять в тех программах? Неужели все те же незатейливые песенки?».

Болдин был уверен, что вся эта кампания началась по указанию одного из руководителей Ленинграда, не терпевшего Пугачёву. Другие люди говорили автору, что Байкова оказалась другом семьи Григория Васильевича Романова, который до 1983 года был первым секретарем Ленинградского обкома КПСС, а до 1985-го оставался членом Политбюро ЦК. Был и еще вариант: ленинградцы, мол, в очередной раз не упустили случая «ущучить» выскочку-Москву с ее купеческим гонором и отомстить за утрату столичного звания.

«Несколько дней, — продолжал Болдин, — мы пребывали в бездействии. Потом начали совершать ответные поступки. Три месяца я потратил на то, чтобы не только опровергнуть всю эту информацию, но и запустить машину в обратную сторону. Сперва мы пошли в отдел культуры ЦК. Там нам сказали: "Мы ничего не знаем, никаких действий не предпринимаем, разбирайтесь сами". Тощая пошел в Министерство юстиции, в Союзную прокуратуру, еще Бог знает куда. Уголовное дело удалось закрыть. Но еще оставалась пресса».

Пугачёву успокаивали, говоря, что она стала одной из первых жертв гласности, и с этим надо мириться, однако то было слабое утешение. Ей советовали обратиться напрямую к Яковлеву, чтобы он как-то защитил ее от травли. Но оказывается, главный прораб перестройки и сам уже кое-что сделал.

«Я тогда здорово разозлился, — вспоминал Александр Николаевич. — Пугачёву мне стало просто по-человечески жалко. Я звонил в Ленинград, стыдил людей. Я объяснял им, что мне все равно, ругалась она там или, может, дралась — но так травить нельзя. По моей инициативе тогда стали появляться ответы в других газетах».

Алла тоже даст свой ответ журналистам своим привычным оружием. У нее давно уже лежал текст Резника «Уважаемый автор», написанный за несколько лет до этого как отповедь каким-то представителям средств массовой информации. Но тогда еще строчку «Вам перьями скрипеть, а мне — любить и петь» вряд ли бы одобрили. Теперь момент оказался самым что ни на есть подходящим:

Но пока Пугачёвой было не до песен.

Болдин, быть может, и не зная о том, что за Аллу вступился лично член Политбюро Александр Яковлев, сам обходил редакции популярных изданий. Главный редактор «Аргументов и фактов» Владислав Старков сразу вызвался помочь. Тем более, что чуть ли не 90 % писем, которые тогда заваливали редакцию газеты с рекордным тиражом 33 миллиона, касались не проблем перестройки, а Аллы Пугачёвой. Но в то время опубликовать подобный материал, который, хотя бы и негласно, но вступал в полемику с печатными органами компартии (типа «Ленинградской правды»), было не такой уж банальной задачей. Публикация готовилась около двух месяцев, пока шли согласования с ЦК и прочими «цикадами». Лишь в декабре в «АиФ» вышла статья «Шипы и розы. Размышления о судьбе таланта».

«Весь сыр-бор, — писали «Аргументы», — разгорелся из-за того, что актриса попросила поселить ее в привычный номер. Номер же этот, как сказала нам начальник службы размещения гостиницы "Прибалтийская" Н. И. Байкова, "Я продала, потому что Пугачёва задержалась". Как выяснилось в дальнейшем, конфликтной ситуации можно было бы избежать, т. к. поселившийс в этом номере тов. Джендаян, по его словам, с удовольствием уступил бы его любимой актрисе. Ажиотаж, раздутый вокруг певицы, нанес ей моральную травму, которая несоизмерима с ситуацией, имевшей место в гостинице». В заключении статьи говорилось: «Долго и трудно шла она к своему признанию. Возможно, потому что ей часто приходиться рассчитывать только на собственные силы, происходят нервные срывы. Объяснить их можно, простить — сложнее, лучше предотвратить».

Статья в «АиФ» содержала, помимо прочих, и следующий тезис: «Алла Пугачёва первой из наших эстрадных исполнителей стала пользоваться серьезным успехом и за рубежом. Нередко там ей задают самые разные вопросы, весьма далекие от искусства. Пугачёва выступает не только как эстрадная знаменитость, а как представитель своей страны, патриот».

Этот пассаж, думается, возник тут не случайно. После шторма в «Прибалтийской» истерзанная прессой Алла Борисовна решила покинуть страну. Это не составляло большого труда, поскольку в сентябре она должна была выступать в Швейцарии, а на ноябрь были запланированы большие гастроли по Индии. (Там, кстати, ее приезд будет сопровождать такой ажиотаж, что мобилизуют все силы правопорядка.)

Весь тот год она провела фактически за рубежом. Зимой выступала в Сан-Ремо на знаменитом фестивале, после чего гастролировала в почти что родных Швеции и Финляндии, в мае на грандиозном концерте в Вене спела дуэтом с Барри Манилоу (помогал им огромный хор). Потом летом отправилась в Японию, где ее называли Арра (звука «л» нет в японской фонетике). Там уже давно все были без ума от песни «Миллион алых роз», которая своей мелодикой почему-то услаждала уши японцев. На одном из концертов «Арра» Пугачёва исполнила эту песню на японском языке вместе со здешней эстрадной примой Токито Като.

Словом, остаться было легко, не надо было прыгать через парапет в аэропорту, подобно Рудольфу Нуриеву. И произошло бы это без риска: агенты КГБ не гонялись бы за ней, чтобы уколоть шипом отравленной розы. Осталась и ладно. Пропала Алла.

Позже она сама признавалась: «Я собиралась уехать, но у меня был долг — несколько концертов в Сочи. Ну, ладно, думала я, выйду на сцену в последний раз.». Причем, всего за год до этого в одном из интервью после зарубежных гастролей Пугачёва говорила: «Западные журналисты осведомлены, что меня часто ругают, критикуют, поэтому они никак не могли понять, что меня удерживало в СССР. Но я — неразрывное целое со своей Родиной, с нашей социалистической отчизной, вырастившей и воспитавшей меня, и мне никогда не придет в голову покинуть ее».