Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения великой певицы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Беляков cтр.№ 46

— Зато объяснений не требует. Нет, ты давай еще подумай.

А то опять мне скажут: «Что это твоя Пугачёва нам мозги пудрит?».

Но Пугачёва уже всё придумала и менять ничего не собиралась.

Игорь Николаев тоже был в числе пионеров «Рецитала». Он явился в группу к Алле, когда ему предстояло идти в армию, и вместо военной формы получил сценический костюм. Пугачёвой Николаев так понравился, что она сумела спасти его от полкового оркестра. Весь призывной возраст он так и работал в пугачёвском ансамбле. А потом, как говорили близкие Аллы, «задрал нос и сам захотел стать звездой».

Звукорежиссером в «Рецитале» был Александр Кальянов. Это позже он стал известен как певец, что, кстати, случилось опять-таки благодаря Алле, которая, узнав, что «Кальяша» сочиняет какие-то песенки, однажды на концерте буквально заставила его спеть прямо за звукорежиссерским пультом. А потом он уже постоянно появлялся отдельным номером в «Рождественских встречах». Кальянов был излюбленным партнером Аллы по алкогольным мероприятиям. Она не раз говорила ему: «Ты, Кальяша, мне не друг, а собутыльник. А это больше, чем друг».

С алкоголем к этому моменту у нее установился живой, человеческий контакт. Настолько живой, что об их отношениях ходили легенды. Уже в новом веке она без особого смущения рассказывала в интервью Денису Лобкову: «Какой русский не любит напиться до чертиков! И мы через это прошли. Попили. Я ведь в такое время родилась, когда ни один вопрос без этого дела не решался. Особенно тяжко у меня это было где-то от тридцати до тридцати шести лет. Ну просто все пили! Каждый Божий день застолье. Ко мне вечно стремились люди, нужные и ненужные. А еще я любила выпить, потому что во мне какой-то клапан раскрывался. Большинство идей, слов, музыки рождались во мне после застольной беседы, после ухода гостей. Это называлось "ночной бред".

У меня его целые кассеты были. Но оттуда очень много задумок пошло на многие песни! Я садилась за рояль, импровизировала — благо, хватало ума записывать — и во всей этой чуши всегда находились две-три просто гениальные строчки! На следующий день я все это прослушивала и вместе со своими талантливыми друзьями разрабатывала эти идеи. А еще, когда выпивала, начинала рассказывать. Обо всем. Могла философствовать о жизни ночи напролет! И, говорят, что это были самые интересные вечера».

Действительно. Несколько свидетелей признавались автору: в моменты таких высокоградусных вечеров крайне жалели, что не спрятали в кустах диктофон.

Одна из причин — если не основная — этого «русского» пьянства на самом деле вненациональна. Это слава, которую надо было вынести.

Алла добилась того, чего хотела.

В начале 1980-х годов слава Пугачёвой стала колоссальной. Сформировался культ личности, Алламания. Она концертировала, как сумасшедшая, по всей стране. В газетах того времени можно найти осколки ее «зеркала души». «Вечерняя Пермь» с прискорбием извещала: «Администрация цирка вынуждена была вчера обратиться за помощью в милицию. Ибо началась такая давка, что треснули стекла в дверях. Если бы не прекратили продажу билетов, то могли бы быть даже жертвы. В редакцию пришли Андрей Мурашов и Александр Кузнецов. Один из них работает слесарем-сборщиком, другой сменным мастером на пермском заводе. Оба они, узнав, что предварительная продажа билетов на концерт Аллы Пугачёвой начинается в 10 часов утра, отработали накануне две смены подряд и в половине седьмого утра были возле цирка. Один из них оказался в очереди 839, другой — 841».

Счастливые слесарь-сборщик и сменный мастер! Они уложились в трехзначное число в многомиллионной стране. Алломиллионной.

* * *

В 1981 году Алла с «Рециталом» отправилась на гастроли в Алма-Ату.

В азиатских республиках приезды Пугачёвой всегда превращались в этакий национальный праздник, сабантуй. Люди приходили большими семьями, чуть ли не с грудными детьми на руках. На первом концерте в алма-атинском Дворце спорта при всем том безумии, что творилось за стенами, два первых ряда вдруг оказались пустыми.

Алла начала выступление. После нескольких первых песен она вдруг увидела, как откуда-то сбоку потянулась вереница вальяжных людей, которые принялись рассаживаться в свободных рядах партера. Кто-то жевал, кто-то разговаривал, кто-то громко смеялся.

«А-а! Здрасьте! — издевательски приветствовала их певица. — Устраивайтесь поудобнее, я подожду. Все? Можно продолжать? Ну, большое вам спасибо, дорогие товарищи!».

Остальная публика захохотала, засвистела, затопала. Шутка Пугачёвой им понравилась.

А в первых рядах рассаживались не простые труженики — весь казахский ЦК с женами и родственниками. Коммунистические лидеры тоже оценили шутку московской гостьи, только иначе.

На следующий день в газете «Вечерняя Алма-Ата» была опубликована статья «А если это "звездная болезнь"?» с набором удивительных обвинений. Что Пугачёва привезла с собой сто ящиков аппаратуры, чтобы оглушить зрителей, что она порочит звание советской женщины, ну и вообще хулиганит на сцене.

Алла этой статьи не видела, а Болдин распорядился, чтобы до вечернего, второго концерта никто не вздумал ей показать газету.

Тем временем в городе происходили события, напоминавшие легкую революцию.

«Народ пошел к редакции этой газеты, — вспоминал Болдин, — и начал бить там стекла. А наверху-то думали, что Пугачёва отменит концерт и уедет, но этого не случилось».

Перед самым выступлением газета все-таки попала в руки к Алле. Она внимательно ознакомилась с содержанием и, никого не предупреждая, устроила маленькое шоу.

…Как всегда концерт Пугачёвой начинался с небольшой «увертюры», когда «Рецитал» играл растянутое вступление к первой песне. Потом должна была выбежать Алла, схватить микрофон — ну и далее по плану. Но сейчас певица под бодрую музыку не спеша появилась из-за кулис, держа в руках газету, которую она как бы читала. Пугачёва спокойно подошла к микрофону и продолжала читать. Потом хмыкнула и с удовольствием, чуть ли не нараспев, процитировала небольшой отрывок статьи про себя. Народ в зале замер.

— Наверное, вы ждете, что я отвечу? — голос Пугачёвой уже звучал зловеще. — А вот что.

И медленно, сладострастно начала рвать на кусочки газету, после чего изящным жестом развеяла обрывки по сцене.

«Как ни странно, — продолжает Болдин, — там, в Алма-Ате это "проглотили". Но послали петицию в ЦК, в Москву. И уже здесь, на следующий же день после приезда, нас вызвали "на ковер". Но не в ЦК, а в "Росконцерт". И просто пожурили».

В подобных случаях, когда Аллу охватывал злой сценический задор, она могла ляпнуть довольно рискованные вещи, хотя в принципе всегда держалась корректно по отношению к «партии и правительству». Она безропотно играла по тем правилам, которые ей навязывались, — зато на своем поле. А за все ее спонтанные дерзости объяснялся, где надо, как правило, Болдин. Он вообще очень дорожил высокими отношениями и всегда ходил на приемы и ужины в их честь. Для него это была не только работа, но и удовольствие. Его приятные манеры ценили циники из ЦК. Болдин наверняка мог бы стать высококлассным дипломатом, новым Талейраном.